— Да пошел ты…
Давид взял красавчика за грудки, легко приподнял и прижал к машине. Завыла сигнализация. Охранник, стоящий в дверях ресторана, не тронулся с места. На его лице блуждала улыбка.
— Слушай сюда, — ласково сказал Давид. — Связываться со мной не стоит. Я тебе все кости переломаю. Матом не ругаться. К женщине относиться уважительно. На вопросы отвечать правду.
— Да по…
Давид сжал покрепче; парень захрипел и закашлялся. Маргарите даже послышался хруст костей. Лапищи у Давида были огромные, да и вес немалый. Он притиснул парнишку к машине и как следует тряхнул. Красавчик обмяк, словно тряпичная кукла.
— Давид! Отпусти его!
Тот кивнул, разжал руки и отошел. Парень шмякнулся на землю.
— Подбери!
— Сам встанет.
Артист, кашляя, поднимался с асфальта.
— Я… заявление… кхе-кхе… Милиция…
— А что случилось?
— Ты меня…
— Синяки где?
— Свидетель…
— Кто? Где?
Охранник демонстративно отвернулся и не отрываясь наблюдал за паркующимся джипом -словно это была летающая тарелка, а не машина.
— Ты все понял? — ласково спросил Давид. -Звезда? Правда на твоей стороне, а сила на моей. Я тебя действительно маленько помял. Чуть-чуть. Если урока не понял — будет действительно больно. Но таких как ты народ терпеть не может. Я не имею в виду сопливых девочек, которые по тебе умирают. А ты думаешь, дурак, что это и есть слава. Ты не сеял, не пахал, спину не ломал, а ездишь на новой машине, по дорогим кабакам ходишь. И пальцы загибаешь. Нет у тебя свидетелей. И не будет. А если ты, дурашка, в милицию пойдешь со своим заявлением… Иди! Попробуй на зуб, что это такое. Меня только милицией не пугай. Мальчик.
— Чего… вы… хотите?
— Так-то лучше. Пойдем выпьем.
Давид хлопнул парнишку по плечу. Тот покачнулся, но на ногах устоял.
— Сигнализацию отключите, — поморщилась Маргарита.
— Глухой? Женщина попросила выключить музыку. Танцы отменяются.
Артист кивнул и полез отключать сигнализацию. Теперь он был послушен, как ребенок, получивший шлепок от строгого, но справедливого воспитателя.
— В холле есть бар, — заискивающе сказал он.
— Вот и отлично! Посидим в баре, и ты нам все расскажешь. В зал, к гостям, возвращаться не будем. Там шумно. У Маргариты Ивановны голова болит.
Артист снова кивнул и стал подниматься по ступенькам.
— А ты зверь, — тихо сказала она Давиду.
Тот только могучими плечами пожал. Работа такая.
Когда проходили мимо охранника, тот обменялся с Давидом многозначительным взглядом. Кудрявый парень плюхнулся на высокий табурет у барной стойки и бросил:
— Виски!
Она заказала сок. Махом опрокинув стакан, артист сказал: