2
В пятницу вечером они поехали в загородный дом, как обычно, вдвоем с Леней. Он уже не отказывался ни от уютной комнаты на втором этаже, ни от двухдневного безделья, ни от шашлыков. Люда сама купила его родителям сотовый телефон, чтобы не отвлекаться на неизбежные поездки к ним, в дачный поселок. Зачем, если можно отделаться несколькими звонками?
К ее удивлению, Якушев так и не объявился. Ни в четверг, ни в пятницу. Обычно он не пропускал ни одного выходного дня, когда на дачу приезжал Леня. Изображал из себя радушного хозяина, сам закупал продукты и все время крутился рядом. Люда не понимала только, кому Якушев больше мешает, Лене или ей. Потому что мальчик явно искал сближения. Он вел теперь себя точно так же, как на курорте. Все время ждал, когда Люда сделает то, что, по его мнению, давно бы уже должна была сделать. Ведь в офисе все открыто говорили о том, что между ним и хозяйкой любовная связь. А ничего не было, кроме этих еженедельных поездок, пикников в саду, вечерних прогулок по поселку и пустых разговоров ни о чем.
Люда чувствовала возникшее напряжение, но никак не ожидала этого вечера, когда муж не приехал, они с Леней оказались на даче одни, и разговор не клеился, и стало вдруг страшно неловко сидеть вот так в сумерках, вдвоем, и глупо молчать.
— Пойду спать, — первой поднялась она.
— Да еще только половина десятого! — удивился Леня.
— Устала. Спокойной ночи.
Люда понимала, что хочет сбежать от неизбежных объяснений, от его вопросительного взгляда и от собственных глупых страхов. Что будет, если он первым решится прервать это молчание? В своей комнате она поспешно разделась, нырнула с головой под одеяло и уже там, закрыв глаза, слушала, как в каждой клеточке напряженного тела оглушительно стучит ее собственное сердце.
Он поднимался наверх, Люда уловила шаги на лестнице. Комната его рядом, сейчас скрипнет дверь, и все кончится. Она скоро уснет, потому что очень устала. Это сердце так стучит под одеялом, это оно, а не Леня, который стоит возле двери в ее комнату. Ничего такого особенного не случилось, и незачем бежать к двери босиком, в одной ночной рубашке.
— Чего тебе?
— Можно войти?
Люда обессиленно посторонилась. Маленькая комнатка жарко натоплена двумя обогревателями, а ей отчего-то так знобко, что зубы стучат. Леня присел на кровать:
— Почему вы стоите?
Она опустилась рядом. Снова вспомнилось жаркое июньское солнце, рассыпавшиеся по полу абрикосы и детские Глебушкины глаза. Серые, в золотую крапинку. Он целовался точно так же и каждым своим жестом все время словно бы робко спрашивал: «А можно?» Она опомнилась, только почувствовав прикосновение к своей коже чего-то холодного, металлического.