Лицо ее и руки были мокры от слез, в горле застыл какой-то хрип. Она хватала ртом воздух, будто сама тонула. Прошло всего несколько бесконечно долгих минут.
— Все, теперь, должно быть, все, — пробормотала она несколько раз подряд перед тем, как открыть глаза.
И, только увидев, что на воде, кроме перевернутой лодки, ничего нет, Люда поднялась и, спотыкаясь о корни деревьев, кинулась в ту сторону, где, как она раньше заметила, гуляли люди:
— Помогите! Помогите!
Двоих увидела сразу же, на тропинке, выходящей из леса.
— Что случилось?!
Мужчина тут же побежал к берегу, сбросив куртку, нырнул. А Люда уже кинулась к дачному поселку, и на крик из крайних домов выбежали несколько человек. Вскоре на берегу уже толпилось много людей. Всю эту суету она воспринимала словно сквозь густой туман. Звуки и образы с трудом проникали в Людино сознание.
Его запутавшееся в сетях тело вытащили достаточно быстро. Какой-то человек крикнул, что он врач, и принялся делать Лене искусственное дыхание. Но Люда понимала, что он мертв. Должен быть мертв, потому что все, что могла, она для этого сделала.
— Эх, чуть-чуть бы раньше! — отчаянно сказал стоящий на коленях перед Ленечкиным телом мужчина.
— Надо же, какой молоденький! — сдавленно выдохнула какая-то женщина.
— Это вы с ним были, да? — Люда даже не поняла, кто это ее спросил. — Родственник, знакомый?
— Что?
— Я говорю, жалко парня. Молодой.
— Ты поплачь, милая, — жалостливо вздохнула стоящая рядом старушка.
«Да-да, я плачу. — Люде казалось, что она говорит это вслух. — Все уже позади, и я плачу. Я хотела быть ему матерью. Но я не могу быть матерью. Я не знаю, что это такое. Ни одна мать не поступила бы так. Она бы не дала своему ребенку утонуть. Или утонула бы вместе с ним. А я сидела на берегу и ждала, пока он захлебнется. Ни одна мать этого бы не сделала».
А потом вдруг ей захотелось крикнуть всем этим людям: «Я сделала для него больше, чем мать! Я не дала ему стать негодяем! Я его спасла!»
Тот же человек, назвавшийся врачом, совал ей в рот какую-то большую, пахнущую ментолом таблетку, но она уже не воспринимала происходящее. Все было кончено. Бога нет…
4
…Валентин позвонил на сотовый следующим вечером. Люда вернулась в Москву, как только были закончены все необходимые формальности с милицией, медициной и властями. Якушев уехал за Лениными родителями, и Люда впервые в жизни обрадовалась его существованию. И вдруг этот вечерний звонок:
— Ты не передумала?
— Нет.
Она вспомнила лицо мужа. В тот момент, когда Леню, словно живого, осторожно несли в дом двое мужчин. И Люда сразу подумала, что никакого поезда в новую жизнь не будет. Вернее, для них это будут разные поезда — для нее и Евгения Якушева. Один из них проследует на тот свет.