— Короче: нашу жизнь осложнили до предела. Алексей Петрович, продолжай свой захватывающий рассказ.
— Я продолжал париться. Я, знаете ли, попариться люблю. Минут через десять вышел. Открываю дверь в комнату отдыха — а там он!
— Нахрапьев?
— Да. В крови. Голый.
— А пистолет?
— Пистолета нет. Вот я и подумал: что с ним?
— Хорошо подумал?
— Да. Но поскольку он был без сознания… Я, естественно, выбежал в коридор и стал звать на помощь. В это время открылась дверь другой парилки. И оттуда выскочила Ольга. Она так страшно кричала! Я ее даже не сразу узнал. Волосы опалены, лицо страшное. Этот ужасный ожог на щеке… Она так кричала! И все высыпали в коридор. Тут и началось…
— О пистолете.
— Ах, да! Я, естественно, сказал, что ей надо одеться. Она ж была голая.
— Абсолютно голая?
— Ну да! Даже без простыни! Без ничего! И хотя нам всем было не до этого…
— Ну да. Не ходить же голыми. — Он идет к шкафчику, дверца которого открыта. Там лежат женские вещи. Почему же она все-таки не оделась? Берет сумочку Ольги, открывает. Машинально достает оттуда несколько визитных карточек, сует в карман. На одной что-то нацарапано. Может, пригодится? Ладошкин меж тем продолжает рассказывать:
— Истопник побежал звонить в милицию…
— Почему истопник? У вас всех есть мобильные телефоны.
— Мы все растерялись. И потом те, что в другой комнате отдыха, были пьяными. Там было и пиво, и водка была.
— А вы с невестой трезвые?
— Мы — да, — с вызовом сказал Ладошкин. — А они все пили.
— И Нахрапьев?
— Он был за рулем. И пил только пиво.
— Откуда вы знаете? Это допрос.
Это и в самом деле был допрос, вот почему он и перешел на вы. Надо ковать железо пока горячо. Запутать его. Но Ладошкин не растерялся:
— От него пахло пивом! Короче: они все были пьяные, а я занят Ольгой. Своей невестой. Поэтому звонить побежал истопник. Со стационарного телефона. В такой ситуации не сразу сообразишь, как позвонить с мобильника в милицию, чтобы приехали местные.
— Легко. О пистолете.
— Я все пытаюсь вам сказать, а вы меня перебиваете и путаете, — обиделся Ладошкин. — Я говорю: «Ольга, оденься». А она: «Я ничего не помню. Кто я?»
— Так и сказала?
— Не смешно! Большей частью она рыдала. Кто-то позвонил по внутреннему телефону и вызвал врача. Ее лицо и в самом деле было ужасно. Я открыл шкаф, где лежала ее одежда, и сказал: «Накинь на себя хоть что-нибудь, сейчас приедет милиция». И тогда она подошла к шкафу, и… Начала в нем копаться. А потом вытащила пистолет. Какое-то время на него смотрела, а потом закричала: «Что это?! Это не мое! Не мое!!» И швырнула пистолет на пол. И снова принялась рыдать.