Перенеся ее на чистый диван в зале, он бережно укрыл ее одеялом. Олеся свернулась в калачик и засопела. Дима казалось, что он тоже сейчас сойдет с ума. Всего один шажок отделял его от безумия. По дороге он наткнулся на труп Эдика, лежащий в нелепой, кукольной позе. И тут Дима понял, что он убил человека. Первого человека в своей жизни. А еще он понял, что убивать людей это не страшно. Когда есть за что. Никаких сожалений или раскаяний у него не возникло. Только мысль, а что же делать дальше с Олесей? Он же не мог просто так взять и уйти, оставив ее одну, совершенно беспомощную. И забрать ее с собой в таком состоянии он тоже не мог. Оставался только один вариант решения. Он достал из кармана небольшой телефон, вставил в него сим-карту. Набрал номер. Ровным голосом сказал в трубку, не дожидаясь "алло":
— У меня серьезные проблемы. Я не могу их решить. Приезжай сам, я очень прошу.
Потом он продиктовал адрес, по которому он находился, выключил и разобрал телефон. И обхватив голову руками, сел в ногах у Олеси.
— Ты понимаешь, сколько из-за тебя идиота могло людей погибнуть? Я к примеру. Но это так, мелочь. Вот оперативная группа вся полечь могла. Но это тоже мелочь. Подумаешь пять человек. Дима, ты пойми, если наш план сорвется, то погибнут тысячи, а может быть и миллионы. Ты о чем думал вообще, когда сюда ехал?
— Глеб, я и сейчас о том же думаю. На хрена мне эти все планы и миссии, если ее не будет!? Зачем мне это все!? Да пошло оно все жопу!
— Ты мне тут истерики не устраивай! Я тебе кто? Приятель на лавочке, которому ты про растоптанную любовь рассказываешь? — Глеб не кричал, не орал, но в его голосе звучали низкие рычащие нотки, как у бультерьера. — Ты солдат! Ты думаешь, ты только Олесю должен защищать! Ну-ка иди сюда, иди я тебе говорю!
Глеб подошел к окну и поднял жалюзи.
— Вон гляди стайка молодых мамаш сидит во дворе с детьми. Посмотри на них. Смотри, я тебе сказал! А вон видишь, чета пожилая пошла. Ты думаешь, эти старики себя защитить могут? А дети? Вон тот карапуз в желтой панаме, он что, будет от оккупантов своим совком отмахиваться!? Это война если ты еще не понял. Война, на которой бывают потери. И жертвы.
— Глеб, я сам, понимаешь сам, сделал из Олеси жертву…
— Не морочь голову ни себе ни мне! Во всем, что в ней случилось, виноват не ты. И даже не она! Она и все, ты пойми ВСЕ население ЛЕР — жертвы. И так будет до тех пор, пока мы не сможем освободить их.
— Глеб, но я больше не мог…
— Не мог, позвонил бы мне, я что-нибудь бы придумал. И обошлись бы без трупа!