Он наклонился еще ближе, их лица оказались совсем рядом.
— А если у меня не хватит терпения? — возразил он. — Если терпение лопнет и я найду себе верного помощника? Представь, если отец заболеет и никто не сможет его вылечить. Если он умрет. Тогда я прогнал бы жену, избавился бы от нее. Избавился бы от нее и нашел женщину, которой доверяю, которая будет крепко держать в узде замок, пока я в отъезде. Женщину, которая умеет читать и писать. Которая всецело на моей стороне, душой предана моим интересам и во всем от меня зависит. Которая стала бы моими ушами и глазами. Как ты для моего отца.
Элис оцепенела. Его голос завораживал ее, лорд явно пытался заманить ее в какую-то ловушку.
— Мне необходима свобода, — отозвалась она низким, страстным голосом.
— Я искушаю тебя, Элис? — мягко спросил Хьюго. — Богатством и властью?
Он заметил, что глаза ее потемнели, будто ее охватило желание.
— И наслаждением, — добавил он. — Представь, дни и ночи, долгие ночи, полные страсти, которые я подарю тебе.
Девушка отпрянула, словно он плеснул ей в лицо ледяной воды, и вырвала руки.
— Мне надо идти, — отрывисто произнесла она.
Хьюго поднялся вместе с ней, обнял ее за талию и прижал к себе. Его губы потянулись к ней. Элис почувствовала, как против воли ее голова откидывается, губы приоткрываются.
Но вдруг он убрал руки и отпустил ее. Она пошатнулась, едва не потеряв равновесие.
— А теперь шагай, — велел Хьюго; в его темных глазах вспыхнул лукавый огонек. — Теперь-то ты понимаешь, кто твой господин, верно? Больше не спрячешься за спиной моего отца, не выйдет. У меня было много женщин, и я знаю, как это бывает. Ты уже хочешь меня, хотя сама об этом не догадываешься. Ты попалась на удочку, как лосось в весеннем ручье. Ты еще поплаваешь, но рано или поздно я вытащу тебя на берег. Ты будешь бредить мною, Элис, будешь страстно желать меня. И в конце концов сама явишься и будешь умолять, чтобы я взял тебя. — Лорд улыбнулся и взглянул в ее бледное лицо. — Я окажу тебе эту милость. Ты будешь принадлежать мне одному. И сама откажешься от своей свободы.
Элис повернулась и, с трудом волоча ноги, двинулась к кухонной двери.
— Теперь ты глубоко завязла, — тихо проговорил Хьюго как бы самому себе. — Глубоко завязла, моя маленькая Элис.
А она толкнула дверь и побежала через вестибюль к большому залу.
Двенадцать ночей она не могла уснуть, ожидая первых проблесков рассвета, который не очень торопился наступить в это зимнее время. Двенадцать дней она как в тумане исполняла работу для старого лорда, писала то, что он приказывал, не понимая смысла. Она собирала для него травы, толкла их или делала отвары, в зависимости от их силы. Сидела в покоях леди Кэтрин, кивала и улыбалась, когда дамы приглашали ее к беседе.