Веки опущены, глазные яблоки увеличены, язык высунут, как у собаки в жаркую погоду, лицо фиолетовое, будто слива. Все это она (слово в слово), всхлипывая и причитая, расскажет местному участковому, который станет дежурить в квартире, дожидаясь следователя из районного центра. Но это потом. Сейчас старушка думала о наживе, совсем забыв о мальчишке. Она подняла табурет и, крякнув, взобралась на него. Вынула сережку из правого уха покойницы, повернула ее и стянула левую серьгу. Подняла еще теплую руку женщины, посмотрела на пальцы – от обручального кольца остался только след.
– Не густо. Но и на том спасибо. – Старушка спустилась, поставила табурет на место и, оглянувшись, не наследила ли где, пошла к входной двери.
Илья, до этого тихо наблюдавший за старухой из-под стола, вздрогнул, когда ведьма заорала:
– Люди-и-и-и добрые! Что ж это деется такое-е-е-е-е?! Помогите-е-е! Люди добрые!
В доме начали собираться соседи. Илюша видел, как вынули из петли маму. Он продолжал сидеть под столом даже тогда, когда услышал, что о нем наконец вспомнили. Он просто сидел, отгороженный от всего мира крышкой стола да краями выцветшей скатерти. Левая сторона лба очень болела. Кровь залила лицо и плечо. Илья посмотрел на пистолет в правой руке и поднял глаза. Под стол заглядывали люди и протягивали к нему руки. Он видел их, но не слышал. Кто-то взял мальчика и вытащил из-под стола, из его укрытия, – из его гребаного укрытия! – и окунул в дерьмовую реальность.
В дверь постучали, и этот громкий стук вернул Соколова из детства.
– Да-да, войдите. – Он отложил ручку и пододвинул к себе ноутбук.
В кабинет вошла его секретарь Наташа.
– Что-то случилось, Наташенька?
Она молчала.
– Наташенька?!
– Звонил Эдуард Филиппович. Я сказала, как вы и просили.
– Вот и умничка. – Илья склонился над клавиатурой ноутбука, давая понять девушке, что очень занят. Но Наташа не уходила.
– Что-то еще?
– Он был какой-то раздражительный…
Илья улыбнулся:
– Наташенька, у людей, страдающих алкоголизмом, одним из симптомов является раздражительность. Они подвержены панике.
– Ох, как бы чего не вышло, – вздохнула девушка и закрыла за собой дверь.
Илья выдвинул ящик, служащий ему картотекой. Множество папок с делами пациентов, в большинстве тонких. Это не означало, что люди пошли на поправку или лечение только началось. Они умерли. Их история болезни и жизни закончилась. Но были в этих тонких папках и дела живых пациентов – подопытных. Пятеро уже мертвы. Остались трое. Если точнее, четверо. Один был исполнителем эксперимента. Илья еще не знал, оставит ли его в живых. Жиров-исполнитель мало что знал, но… Если и с этими тремя что-то случится, он все поймет. И так уже начал задавать лишние вопросы.