— Хорошее упражнение для стариков — эта лесенка, — поприветствовал друга Ошта. — Давно комаров кормишь?
— С заката и кормлю, — хохотнул тот, сгребая древком алебарды со скамьи какие-то крупные и лысые комья меха, две пустые бутылки, осколок глиняного кувшина и ржавые ножницы устрашающих размеров. Скамья опоясывала караулку с четырёх сторон, являясь единственным предметом мебели в этой коробке четыре на четыре шага и с бортиками по грудь высотой. Крыша держалась на четырёх столбах, вернее, уже на трёх, потому что четвёртый подломился и сам стоял теперь только из любви к славному отечеству. Столбы сияли, обвитые масляным дымком из ламп, отражались в чёрной воде Арна, рядом с дробными отражениями факелов вдоль моста. Дальше на восток в беззвёздной темноте мороком вставал Веройге: созвездие окон и уличных факелов.
— Ты садись, — гостеприимно повёл алебардой караульный. Выглянул наружу на стук копыт, крикнул "Стой-кто-идёт" тем же скучным голосом ("Отвали, Итхае", — лениво послышалось снизу и процокало дальше) и с чувством выполненного долга повернулся опять к Оште.
— Так ты здесь чего? — прогудел Итхае, почёсывая бороду.
— А тебе напарник не нужен, поскучать вдвоём? — полюбопытствовал мэтр, подавив желание тронуть свою бородку; рядом с бородищей Итхае она выглядела как-то несолидно.
— Не, это ты зря, — посерьёзнел караульный. — Я сегодня не пью.
— Заболел? — усмехнулся Ошта, разглядывая скамью. Судя по пятнам, скамья при нужде служила и столом. Обеденным, карточным, разделочным…
— Да я думаю, трёх дней пока хватит, — сказал Итхае, ставя алебарду в угол. Внизу что-то двигалось сквозь ворота на мост, лязгая, гремя и невнятно поминая Верго и "отца нашего, имперантора".
— Стойктоидёт, — на одной ноте пробасил Итхае, не оборачиваясь. Ответили неразборчиво, но, судя по тону, — матерно.
— Слушай, вот давно хотел спросить, — начал Ошта, ещё раз глянул на лавку — и сел. — Ну зачем у тебя алебарда? Не лук, не дротики, не копьё, не рог, чтобы объявить тревогу, — алебарда!
— Да пёс его знает. Традиция, пепел ей в душу. А я сам их терпеть не могу. То есть, в строю против конницы, положим, ещё куда ни шло, а так… Тьфу.
— А что Устав говорит? Вот, скажем, те, что гремели сейчас внизу — были они зангские наёмники…
— Да Кироч это был, — зевнул Итхае. — Из третьей сотни. И дружки его, такие же, опора гвардии. Они чуть не каждый второй день собираются, к этому времени как раз глаза зальют — и тащат задницы в приёмную, проситься на поля сражений. Во славу Вечных и императора.
— Ладно, — не стал спорить Ошта. — Вот пускай я крадусь сквозь Синие ворота в Веройге, и на лице у меня явственное намерение (Ошта изобразил "явственное намерение", Итхае гулко хохотнул) покуситься на святое… (он призадумался)…помочиться на мопса Его Величества.