Здесь поскуливания Ольвека снова приобрели задорно-зазывательную интонацию и оформились в слова.
— Налетай! Ко-ому совесть, бери-налетай! А ну, кому? С пылу — с жару, кому совесть? Налетай, не опоздай: последняя осталась! А… Ууууух!
Ольвек остановился: перед ним, там, где доски далеко выдавались вперёд, в реку, рос из-под настила большой камень. Возле камня стояли два совершенно одинаковых маленьких человека, да третий ещё сидел.
— Чего вылупился? — неприветливо сказала одна одинаковая. Третий, сероволосый, рассмеялся: над одинаковой, а не над Ольвеком, но дураку отчего-то стало холодно, поёжился.
— Что продаёшь? — спросил сероволосый. Ольвек не кинулся драпать, хоть и очень хотелось.
— А-аа вот кому совесть?! — отчаянно заорал он.
— А сколько просишь? — спросил сероволосый. Совсем иначе спросил — другое дело, теперь и торговать можно!
— А-адну рыжую дай, совесть последняя осталась, налетай, не опоздай!
— Чего ты к нему прицепился, Хриссэ? — спросила одинаковая. Второй одинаковый молча смотрел от камня. Так смотрят большие старые собаки, которых хоть за хвост кусай — не залают, Ольвек проверял.
— Держи! — сказал Хриссэ, кидая медную монетку. Рыжая мелькнула в тумане, и Ольвек, счастливый, поймал её обеими руками.
— Ууух! — сказал он восторженно, а потом уже больше ничего не говорил.
"Одинаковая" девчонка успела нахмуриться, когда грузик на конце плети ударил дурака в висок, Ольвек и того не успел. Хриссэ, не вставая, собрал плеть обратно и убрал за пояс.
— Ну и зачем ты это самое? — возмутилась близняшка. Её брат смотрел всё так же молча, но пристально. — Чем он тебе помешал?
Хриссэ дурашливо пожал плечами.
— Я же купил его совесть, верно? Должен же я был забрать покупку? А никак иначе он бы мне её не отдал.
Девчонка дёрнула ртом.
— Так ты у нас теперь самый совестливый? Тиарсе, прости и спаси!
— Домой пошли. Утро уже, — сказал её брат. И пошёл домой.
_________________________
Язык по умолчанию — арнеи. Слова из высокого имперского и из других языков даются в примерной транскрипции.
Дзойно
2270 год, 5 день 3 луны Ппд1
Портовая улица, Собачница, Эрлони
— Дзойно! Хавейг, где тебя опять унесло? Дзо-ойноо… Охх…
Краснолицая женщина в многослойной одежде на восточный манер и слова выговаривала по-арнакийски: "хавейг" вместо "халвег" и "льй" вместо "ль". Она вытерла руки о верхнюю юбку, поправила волосы, выбившиеся из шапочки, вздохнула мученически, повернулась и зашла в ворота.
— Нувек, — окликнула она бредущего через двор старика. Тот остановился с видимой охотой, опустил на землю мешок, с шорохом осевший. — Моего оболтуса не видал?