— Продукты у нас есть, — гостеприимно суетился толстый Ганс, услужливо пододвигая Рахили гинекологическое кресло, — Док всегда заботится, чтобы пациенты служили науке долго. Присаживайтесь, самка!
— Ваня, таки если я их убью после ужина, оно уже будет компромиссом?
— Будет, — уверенно кивнул казак и шёпотом добавил на ухо Доку: — Не беспокойтесь, сытая, она резко добреет…
— Дрессура, — понимающе отметил начальствующий бес. И учитывая, что его помощник полностью переключился на прокорм еврейской вечно голодной девочки, завязал концептуально-познавательный диспут с господином Кочуевым. Из почтения к русским интеллигентским традициям вопросы и ответы щедро поливались маленькими порциями спирта, по полмензурки на выдохе, огурчик следом, и главное — уважение к оппоненту…
— Мне странна ваша позиция, драгоценный мой Иван Степанович! При всём моём исключительном восхищении вами, как глобально мыслящей личностью, я всё же вынужден отметить несколько навязчивую упёртость (прошу прощения за вульгаризм!) в вопросе сохранения человечества как вида…
— Зарублю же, дубина инопланетная! Ну что, за здоровье?
— За здоровье и взаимопонимание! Я хочу спросить, неужели вы всерьёз отрицаете явный провал этого непродуманного эксперимента по заселению вашей планеты человеческими особями? Дзынь!
— Ещё налей, не доводи до греха. За науку?
— За неё, р-родимую! Так вот, В-ваня, согласитесь, если в чисто теологическом диспуте я б-буду перечислять минусы человечества, а вы — п-плюсы, кто устанет первым? Хто, я вас спрашиваю, а?!
— Ты тока закусывать не забывай. На вот огурчик… Эй, полегче, чуть палец мне не откусил!
— Изв-виня-юсь… Но и вы мне… не ответили на экзмнционный вопрос! Вопрос?! А я отв-вечу! Человечество — они… я в них разбираюсь… я их стока разобрал! Я на них… там ещё осталсь, да?! За нас с вами!
— Ага, за союз казаков и бесов. — Подъесаул снисходительно подхватил падающего под стол Дока и аккуратно устроил его баиньки в перевёрнутую крышку от автоклава. Инопланетный учёный смешно дёргал рожками и причмокивал так, что ему хотелось дать детскую бутылочку с молоком.
— Рахиль, мой готов. Как ты?
А вот у неё-то как раз и были проблемы. Обернувшись к боевой подруге, молодой человек едва не раздавил в руке мензурку: отчаянная израильская военнослужащая тихо ревела в обнимку с мокрым от её слёз Гансом. Впрочем, судя по пустым баночкам, ревела она всё-таки на сытый желудок…
— Ваня-а… он мне такое рассказал… Ой, я вся умру… Ваня; у него таки тоже была несчастная любовь!
Подъесаул молча схрумкал очередной огурчик, так же молча вздохнул, встал, поправил портупею и направился к выходу. Если история повторяется, то он уже знал, что его ждёт…