А теперь по всей форме, для протокола: Я, Павел Клишин, прошу в моей смерти никого не винить, я все сделал сам, я сам написал и поставил эту пьесу, надеюсь, что не слишком затянул с развязкой, и было интересно.
Вам остается только поаплодировать и напоследок громко крикнуть:
— Автора!
И даже на том свете я вас услышу. И мне будет очень приятно, что вещь удалась.
Здесь оставляю пустое место, чтобы для верности поставить личную подпись ручкой:
Весь ваш Павел Клишин……………………….»
Алексей дочитал, потом поднял глаза на Михина:
— А почему ты думал, что я разочаруюсь? Это все?
— Есть еще пара страниц. Какая-то философская чушь. О Боге, о Вечности, о смысле жизни. Главное — здесь. Он признается в самоубийстве, обставленном как убийство, и обрати внимание на подпись.
В конце последнего листа стояла размашистая роспись шариковой ручкой: «Павел Клишин. 4. 06. **».
— Все, как положено, — вздохнул Алексей. — Удостоверил написанное. В подлинности его подписи можно не сомневаться. Равно как и в диагнозе. Мания величия. Кто-то Наполеоном себя воображает, а этот, видишь ли, сам Господь Бог!
— Это самоубийство, Леша, красиво разыгранное, да еще и сумасшедшим!
— А что Демин?
— Принес последние страницы рукописи, извинился, что не сразу. Он, видите ли, выполнял нолю покойного друга! Не мог пренебречь последним желанием. Теперь, после того, как расследование закончится, издаст этот роман. Он у Максима Николаевича есть целиком, с воспоминаниями о детстве, лирическими отступлениями и прочей белибердой. А потом Демин отдельно опишет, как велось расследование, каким необыкновенным человеком был покойный писатель, как выдал сначала все это за шутку, чтобы никто не помешал, а потом взял, да и осуществил свой замысел.
— И сколько он на этой «Смерти» заработает? И на собственных записках? Детектив в детективе. Ловко! Так сколько?
— Что я, коммерсант? Понятия не имею!
— А на остальные книги Клишина у Демина гоже есть договора на эксклюзивное право публикации?
— Похоже, что да. Писатель завещал свое творчество человеку, который прославит его имя.
— Что ж. Я с самого начала это знал, — пожал плечами Алексей. — Конец романа. Я имею в виду роман Павла Андреевича Клишина «Смерть на даче».
— Кстати, мы нашли приятеля Клишина, того фотографа.
— Голубого?
— Ну да. Он до сих пор страдает, безумная, говорит, была любовь. Если бы, говорит, знал, для чего ему нужна ампула с ядом, ни за что не отдал бы.
— А это та ампула?
— Ну да. Там капелька белой краски на донышке, фотограф ее случайно поставил на свежевыкрашенный подоконник. У себя дома.