Если ему и снились эротические сны, когда он обосновался в Кэмп О'Брайере, то в них непременно присутствовала Линда, а не Фрэнсис. Если он раздражался или злился, то опять-таки из-за Линды, а не из-за Фрэнсис. И если его терзала ревность и рисовались картины, как она с другим, то ею была обязательно Линда, а другим — ее паскудный подполковник из ВВС, но никак не Фрэнсис с каким-нибудь незнакомым типом.
Как бы то ни было, любовь не очень-то занимала голову Стрейнджа в Кэмп О'Брайере. Он был по горло занят приведением в порядок своего хозяйства и сколачиванием сколько-нибудь работящей кухонной команды. Когда они с Уинчем подыскивали ему место, тот высказал предположение, что в подразделении, которое подает заявку на заведующего столовой в звании сержанта, кормежка, как видно, поставлена из рук вон, потому что в противном случае они выдвинули бы своего, из главных поваров. Уинч как в воду глядел. Стрейнджев предшественник опрокинул на себя кастрюлю с кипящим жиром и получил серьезный ожог — вещь вообще немыслимая при элементарном порядке на кухне, и Стрейндж застал после него развал и полнейшее запустение. Один главный повар был толст, другой тощ, но оба никуда не годились. Ему пришлось уговаривать, улещивать, угрожать, и раза два дело едва не дошло до кулаков — надо же было привести их в чувство. Зато, когда пришел приказ о подготовке к десятидневным полевым учениям, Стрейндж где лаской, где таской сколотил нормальную команду.
Уинч позвонил ему насчет Лэндерса за три дня до начала учений.
Стрейндж не переживал такого потрясения с того дня, как увидел с судна открывшиеся перед ними Золотые ворота. Было десять часов утра. Сшибло Лэндерса примерно в восемь тридцать. Тело перевезли обратно в госпиталь, позвонили Уинчу в Кэмп О'Брайер, и он тут же помчался туда. Поэтому не смог сообщить Стрейнджу раньше.
— Можешь сейчас приехать в наш гарнизонный центр? — спросил Уинч хриплым, придушенным голосом. — Я буду тебя ждать в баре старшего сержантского состава. Дневной пропуск туда есть? Нет? Хорошо, скажи, что ко мне идешь.
Когда Стрейндж положил трубку, его встретил тревожный вопрошающий взгляд его нового начальника, первого сержанта.
— Что случилось? На тебе лица нет. Как будто привидение увидел.
— Что? А… и правда привидение. Дружка моего по тихоокеанскому только что убило. Здесь, в зоне.
Первый сержант оторопел.
— Как же это? Под стрельбы попал? Или гранатой?
— Да нет! Машиной сшибло.
— Ну и ну! — качал головой сержант. — Вы, фронтовики, друг за дружку как за родных переживаете.