Я знаю, мы — великий народ, мы непобедимы. Но это должен подтвердить каждый своей жизнью. Только так мы можем сохранить в себе все истинно русское, нашу веру. Веру в Россию. И каждый черномазый, ступая ногой на московскую землю должен знать — за смерть солдата Родионова в ответе и он, как и все они!
У меня пересохло в горле. Учитель внимательно вслушивался в мою речь. Те, кто захватили наши рынки, магазины, дискотеки, даже школы! Всюду они, черные. А ведь мы в самом сердце России — в Москве. Можно сказать, в собственном доме. Кто же хозяева в нашем доме? Мы, русские, у себя дома должны уступать им наши дома, нашу работу и наших женщин?!
— Хватит плакаться по утраченной державности! Настало время вернуть России ее былое величие! — Учитель встает. Его слова тонут в гуле одобрительных возгласов и аплодисментов.
Затем Никита поднимает вопрос о дисциплине в тренажерном зале. Как бы к слову, Васек, всеобщий любимец, балагур, замечен им с сигаретой. Учитель: «У сигареты два конца — на одном конце уголек, а на другом — дурачок».
Все дружно гогочут. Учитель взглядом останавливает всеобщее ржание и чтобы ни у кого не оставалось сомнений в отношении такого рода проступков бросает в зал: «Дураки тут не нужны». Еще один прокол и Вася может забыть дорогу к «Красному кольцу». Я невольно втягиваю голову в плечи и прячу взгляд, представив, как буду выглядеть, если станет известно, что я тоже иногда балуюсь сигаретами.
При выходе из клуба решаю, что надо бы подойти к Федьке, а то последнее время совсем перестали видеться, разве что на переменах в школе, да, в клубе накоротке пересечемся. Так уж расписано время — у него свои часы тренировок, у меня свои, а после клуба рад бы до постели доползти.
— Федька, ты домой? Пошли вместе?
— Извини, но я к Дашке в гости иду, у нас свиданьице. — Федька сияет, как начищенный горшок. — У нее шнурки на дачу отбыли, так что впереди веселая ночка!
«Танцуй, Россия! Не плачь, Европа! — пропел он, переиначивая песню. — У нее — самая, самая, самая лучшая попа!»
И он крутанул бедрами — зазывающим движением.
— А Наташка?.. — Я хотел спросить есть ли варианты, но Федька, даже не дослушав, махнул рукой:
— У нее, оказывается, парень есть, у них любовь-морковь, так что ты извини. — Федька снисходительно улыбнулся: — Да ты не расстраивайся, наступит и твой час. Когда-нибудь…
Не успел я и глазом моргнуть, как он ускакал к своей Дашке, оставив меня стоять в гордом одиночестве перед клубом. Вроде и устал, и поздно уже, и домой пора, но чего же на душе кошки скребут? А чего вдруг стало грустно? Только что такой подъем и сразу пустота. Я эту Наташу и разглядеть толком не успел, а все равно обидно. Мои размышления прервало появление Учителя. Я топчусь в нерешительности, не знаю, как тут быть. Может, подойти? Допустимо ли такое — запросто первым подходить к Учителю? А может, сделать вид, что не заметил? Моим колебаниям он сам кладет конец, шагнув навстречу мне.