— Чего-чего а этого добра навалом, — и ребята довольно заржали. — Вон, стоят красотки, на нас пялятся. Даня решительно двинулся к ним, поманив меня головой.
— Пошли!
Я, чувствуя себя полным дураком, тащусь за ним. Девочки и правда симпатичные. Особенно та, что стоит, прислонившись к бару, зажав в левой руке сигарету, а в правой — бутылку с пивом. М-да, Учителю такое не понравилось бы точно. А еще меня кольнула мысль о том, что я не могу представить Иру с пивом и сигаретой в руках. Ее даже в этом бедламе, называемом дискотекой, представить невозможно. До того она особенная. Девчонка подмигивает мне, отхлебывая пивка. Данька, перекрикивая грохот музыки, орет:
— А ты чего не танцуешь? Она совсем не против.
Подмигнув сигаретно-пивной диве, он тянет ее подружку на площадку.
— Тебя как зовут? — вопрос ей в самое ухо.
— Полина, можно Поля, — она пьяно расхохоталась и, отлепившись от стойки, повисла на мне.
«От любви и от тоски пропадаю я», — несется над дискотекой. То же визжит мне в ухо Поля. Визжит, а приятно…
Поле-Полине не то что танцевать — стоять непросто… Обслюнявив меня, она поинтересовалась в свою очередь моим именем. За сим последовало полупьяное признание: она любит меня и будет любить всю жизнь, а как мое имя — совсем неважно. В подтверждение сказанного, она назвала меня Васей, добавив, что я — ее судьба. Тут возникает ее подружка и снимает с меня Полю:
— Она сегодня чуть перепила, не обращай внимание. — Она вбирает в грудь побольше воздуха и кричит: — Меня зовут Оля, а тебя?
— Артем, — я улыбаюсь, как можно шире. Мало того, что девочка довольна симпатичная, к тому же, кажется, нормальная. — Потанцуем?
«Без любви и без тебя пропадаю я-я-я…»
— С удовольствием! — она вновь призывно улыбается. — Только мой парень будет не в восторге. — Ее губы растягиваются, вызывая во мне смешанное чувство самодовольства и некоторого смущения. Коли у самой есть парень, чего со мной заигрывать…
В общем, когда мы покинули дискотеку, я вправе был подумать, что истерика, поджидавшая меня дома, не стоила культпохода сюда. Уж лучше бы я сидел дома, телик смотрел.
Был третий час ночи, когда мне пришлось выслушать стенания матери по поводу того, что, пока я ее в могилу не загоню, не успокоюсь, что худшего сына свет не видел, ну и так далее. Все как обычно. Только на сей раз я решил криком ответить на крик.
— Мне не семь лет, чтобы в девять ложиться! Я вырос и теперь тебе придется смириться с тем, что возвращаюсь в полночь. На это у ней был старый как наш диван аргумент, мол, не для того меня растила, чтобы я стал уголовником. Мой аргумент — с грохотом закрытая дверь в своей комнате. Ответ также не нов, но достаточно убедителен. Она смолкает, я же поворочавшись в постели, как-то незаметно засыпаю. Увы, это тоже не ново…