— Мы должны разобраться в этой истории с Хагманом, — проговорил Кнутас. — Нужно еще раз проверить его алиби. Сам он ни словом не обмолвился об аборте. Почему он это скрыл? Но зачем ему убивать Хелену? Насколько я понимаю, он ее любил. Да и столько лет прошло. Может, приступ ревности? Увидел ее с новым парнем и обезумел?
— Да, что-то не вяжется, — согласилась Карин. — И потом, с тех пор как у них был роман, прошло почти двадцать лет. Зачем ему убивать свою жену сейчас? Почему он, по крайней мере, не сделал этого тогда?
— Да, это загадка. И как все это связано с убийством Фриды Линд? И Гуниллы Ульсон?
— Возможно, дело совсем не в Хагмане, — заметила Карин. — Вполне вероятно, что мы идем по ложному следу. Все жертвы так или иначе связаны со Стокгольмом. Убийца с таким же успехом может бродить где-то здесь.
— Может быть, ты и права, — сказал Кнутас. — Но сейчас уже восьмой час, и у меня в животе бунт. С родителями Фриды Линд поговорим завтра, и еще нам предстоит посетить магазин в Старом городе, торговавший керамикой Гуниллы Ульсон. А сейчас я хотел бы выпить и как следует поужинать. Что скажешь?
— Прекрасная идея, — улыбнулась Карин Якобсон и похлопала его по плечу.
Постучав в дверь кабинета Кильгорда, Витберг ввалился к нему, запыхавшись, размахивая листом бумаги.
— Мы сопоставили данные о том, кто из окружения жертв страдал астмой. Взгляни, — сказал он и положил бумагу на стол Кильгорда. — Это имена тех, у кого астма или другие аллергические проблемы.
Кильгорд просмотрел список, состоявший из двадцати с лишним фамилий. В списке значились и Кристиан Нурдстрём, и Ян Хагман.
— Угу, — пробормотал он и посмотрел на Витберга. — Так-так, Нурдстрём у нас астматик. От Кнутаса я только что узнал, что у этого парня все же были сексуальные отношения с Хеленой Хиллерстрём.
— Ух ты черт! Давно?
— Нет, несколько лет назад. Я хочу, чтобы два человека выехали к Хагману и двое к Нурдстрёму. Не звоните заранее. Нужно использовать фактор неожиданности. Обоих привезти сюда на допрос. И обязательно прихватите с собой ингаляторы. От обоих!
Они сидели друг напротив друга за кухонным столом. На столе стояли чашки с кофе. Дети остались в деревне в гостях у двоюродных братьев и сестер. Улле приехал домой в Рому, чтобы поговорить с Эммой. Он с тревогой поглядывал на жену, сидевшую напротив, однако не мог скрыть раздражения.
— Что с тобой? — спросил он.
— Не знаю.
Он чуть повысил голос:
— Уже несколько недель ты ведешь себя как чужая. С тех пор, как погибла Хелена. Что происходит?
— Не знаю, — повторила она без всякого выражения.