Затем ее внезапно вырвали из блаженного, расслабленного состояния. Пер крепко схватил ее за руку и поволок на веранду. Все это было так неожиданно, что она даже не протестовала. Когда они оказались на улице, он обрушил на нее поток упреков. Она пришла в ярость. Стала кричать на него, плеваться и шипеть. Он тряс ее за плечи, она ударила его, стала царапаться и кусаться. В конце концов он залепил ей пощечину. Она бросилась в ванную.
В шоке стояла она перед зеркалом, разглядывая свое лицо, застывшее и перекошенное. Одной рукой она прикрывала полуоткрытый рот, пальцы дрожали, губа распухла. Никогда раньше он не поднимал на нее руку.
Из-за двери доносились голоса остальных. Приглушенные, но возмущенные голоса. Она слышала, как они успокаивали Пера и Кристиана, вызывали такси.
Эмма и Улле остались до конца. Они уехали только тогда, когда Пер заснул, а Хелена немного успокоилась.
Несмотря ни на что, они заснули в одной кровати.
Вот он лежит рядом с ней, и она не может понять, почему все пошло вкривь и вкось. Она представила себе, что ей предстоит в этот день. Удастся ли им разобраться в происшедшем? Сцена ревности, ссора с рукоприкладством. Они вели себя как жалкие зеленые подростки, которые не в состоянии выпить с друзьями и нормально повеселиться. Позор. Стыд давил, как камень, где-то в районе живота.
Осторожно, чтобы не разбудить Пера, она выбралась из постели, сходила в ванную, оглядела свое желтовато-бледное лицо в зеркале. Поискала очевидные следы вчерашних побоев, но тщетно. Отек уже спал. «Наверное, удар все же был несильный», — подумала она. Словно это могло служить утешением. Она сходила на кухню, выпила кока-колы. Снова вернулась в ванную и почистила зубы.
Пол казался приятно прохладным, когда она босиком бродила из комнаты в комнату. Спенсер следовал за ней как тень. Она оделась и, к величайшей радости собаки, вышла в прихожую и надела кроссовки.
Она открыла дверь, и в лицо ей ударил утренний воздух, свежий и холодный.
Она отправилась в сторону моря. Спенсер трусил рядом, высоко задрав хвост, бегал по траве вдоль гравиевой дорожки, останавливался то здесь, то там, чтобы поднять лапу. Он то и дело оборачивался и смотрел на нее. Этот ретривер с черной гладкой шерстью был прекрасной сторожевой собакой и надежным спутником Хелены. Она глубоко вдохнула, и от холода на глаза навернулись слезы.
Перебравшись через дюны и попав на пляж, она оказалась в густом бело-сером тумане, похожем на сахарную вату. Собака исчезла в мягкой тишине. Горизонта не было видно. Единственное, что Хелена могла разглядеть, — это серо-стальную неподвижную воду. Стояла странная тишина. Лишь одинокая чайка вскрикивала где-то над морем. Она решила пройти через весь пляж и вернуться обратно, хотя видимость оставляла желать лучшего. «Надо идти вдоль моря, и все будет в порядке», — подумала она.