Я посмотрела на бабулек, сидящих у подъезда и не сводивших с меня глаз. Идти в дом мимо них не хотелось, вопросов не оберешься, и я, развернувшись, снова пошла обратно по той же узенькой тропинке. Села на ту же скамеечку и принялась следить за веселой рябью воды, расстроенная и раздосадованная прошедшей встречей.
Неужели Панкратов предложит мне стать его любовницей? Похоже, что все идет именно к этому. Но ведь я ясно дала ему понять, что ничего подобного не будет… Хотя есть люди, которые принципиально не понимают того, чего не хотят понимать. Что он собирается мне сказать в нашу следующую встречу? И когда она будет — эта следующая встреча?
В понедельник я старалась не выходить из отдела, посылая решать все возникающие проблемы Лидию Антоновну, заявив, что у меня жутко болит голова. Она не поверила в сказочку о моей немощи, но по библиотеке бегала более чем охотно. Эти поручения позволяли ей удовлетворять сразу две страсти — все знать и чувствовать себя незаменимой. Из путешествий она принесла несколько известий: Вере Павловне позвонил Викусин папуля и выяснил, в каком отделе я работаю, а сама Викуся на работу не вышла, потому что заболела. После этого Марина с сочувствием посмотрела на меня, несомненно, решив, что Панкратов вздумал размазать меня по стенке, защищая родную дочурку.
После работы я попросила Лидию Антоновну выпустить меня через черный ход. Она с понимающим видом выполнила мою просьбу, и я беспрепятственно покинула библиотеку.
Опасливо пробираясь по боковым аллеям нашего маленького скверика, я заметила у входа большую незнакомую машину и почему-то подумала, что в ней меня вполне может поджидать Панкратов. В душе тут же взметнулась волна протеста, и я вихрем промчалась мимо опасной зоны, молясь о спасении. Никто меня не преследовал, но успокоилась я только дома, увидев милое мамино лицо.
Уже лежа в постели, выстроила оптимальный план спасения: выхожу с черного хода, иногда задействую выход из столовой, в самых исключительных случаях улепетываю через центральный. Главное — не создать систему, чтобы невозможно было определить, куда я кинусь в следующий раз. В результате никто меня не поймает, ни Панкратов, ни Евгений.
Но на следующий же день убедилась, что прожекты строить легко, но вот осуществить их, как правило, не получается. В конце дня к нам в отдел зашел чем-то сконфуженный Михаил Александрович. И не один. За ним, широко улыбаясь, шел Панкратов. Одет был как на президентский прием — в хорошем светлом костюме, рубашке в тон и узком длинном галстуке.