— Не знаю, я тут при Ирине. Это от нее зависит. Если бы не она, меня бы здесь не было. — И сама с изрядной долей подозрительности потребовала объяснений: — А вы как тут оказались? Случайно? Или регулярно ходите на подобные мероприятия?
Он скривился от подобного предположения и нехотя признался:
— Я тут по той же причине, что и вы. Вернее, из-за вас. Мне Виктория сказала, что вы сегодня будете здесь.
Увидя замечательную причину гордо уйти, я обрадованно заявила:
— Ага, вы ухаживаете за одной и тут же клеитесь к другой. Аморальный вы тип, однако…
Он сильно меня встряхнул. Глаза опять загорелись уже привычным мне гневом.
— Вечно вы гадости говорите! Никогда я за Викторией не ухаживал. Мы с ней старые знакомые! У нас родители с детства дружат! И мы тоже! Я вам об этом, кстати, уже говорил! Почему вы вынуждаете меня без конца оправдываться?!
Что-то я не представляла себе Викторию, бескорыстно дружащую с мужчиной.
— Ну, вы-то, может, и дружите, а вот у нее совершенно другие планы.
— Да с чего вы это взяли?
— Женская интуиция, если хотите.
Он немного помолчал, потом добавил:
— Ну, в общем, мы встретились с ней вчера, и она между делом сказала мне, что вы хотите сходить сюда на вечер…
Я представила себе, как это было преподнесено. Викуся, безусловно, видит во мне соперницу и при малейшей возможности пытается меня очернить. Наверняка выглядело это примерно так: «Она ведь такая старая, невзрачная, на нее никто внимания не обращает, вот она и решила попытать счастья. Последняя попытка выйти замуж, так сказать…»
Что ж, психологически расчет был верным — мужчины любят конкуренцию, им не нужно то, что никому не нужно. Молодец, Викуся! Хвалю. Но теперь за мной ответный ход. Я небрежно поинтересовалась:
— А кто у вас инициатор встреч?
Он чуток помялся, но сказал:
— Ну, в этот раз был я…
— Так значит, обычно свидания назначает она. Почему же на этот раз традиция была нарушена?
Евгений раздраженно сверкнул глазами. Ему не нравился этот допрос. Но долг платежом красен. Он-то постоянно пристает ко мне с неприятными вопросами. И в такой ситуации, когда меня принуждают к черт-те чему, я имею право пренебречь светскими условностями.
— Да потому, что я хотел хоть что-то о вас разузнать. Это ведь не криминал?
Он в упор глядел на меня, пытаясь разобраться, как я отнеслась к его признанию, но тут, на мое счастье, музыка смолкла, и я смогла на вполне законном основании освободиться из его хватких объятий.
Мы шли к своему столику, я замечала завистливые взгляды глядящих на него женщин и не понимала, почему бы ему не поискать другую игрушку. Или ему нравится сам процесс охоты? Наверняка все его пассии сдавались сразу и без боя, что ему безумно надоело. В этом случае самое разумное — согласиться на все его требования, и тогда он отстанет, чуток со мной поиграв. Зато потом я смогу жить так, как жила. Или не смогу? Это-то меня и тревожило. Да и в роли игрушки выступать не хотелось, если честно. Меня вполне устраивала моя несложная, но очень приятная жизнь. Если от нее не требовать многого, то она кажется очень даже ничего.