— Казни изменников!.. — покорно крикнули из толпы.
Это и хотел услышать Иоанн.
Он, словно коршун, распростёрся над толпой.
— Кого казнить? — горько воскликнул он. — Всю Москву?
Иоанн хотел парить над холопами на крыльях истины.
— Про вас писал Иоанн Богослов, — загремел он. — «В один день придут на землю казни, и будет сожжена огнём, потому что силён Господь Бог, судящий её»!..
Наклонившись к уху Иоанна, Алексей Басманов шепнул спокойно и деловито:
— На каждом богатства краденого — хоть трижды башку срубай.
— Мы все к обители пойдём! — кричали из толпы.
— Их бы в грязи брюхами повалять, государь, — с другой стороны сладострастно шепнул Иоанну расстрига Вассиан.
— Упросим митрополита вернуться!.. — обещали из толпы.
Иоанн быстро посмотрел на одноглазого Вассиана. В торжестве царя Вассиан мгновенно прочёл злорадство скомороха, который презирает своих зрителей. За страх, который Иоанн испытал, выходя на гульбище, бояр надо наказать.
Всё поняв, Вассиан кинулся с гульбища на двор, схватил за нижний край ковёр, расстеленный по ступеням, и потащил его на себя, спиной распихивая бояр.
Иоанн тоже пошёл вниз по лестнице.
— Смерть государю без митрополита! — вещал Иоанн.
Ковёр, изгибаясь на ступенях, словно отползал от его ног.
— Того и надо вам, знаю! Радуйтесь, дьяволы!
Иоанн угрожающе наклонился вперёд:
— Жрите! Воруйте! Гуляйте на деньги новгородские!
Иоанн потрясал кулаком с зажатым в нём царским посохом.
— Зовите себе Жигимонта!
Опричники угрюмо сходили вслед за Иоанном.
— Своему государю вам не по чести и колени преклонить!
Вассиан в восторге сцапал ближайшего боярина за бороду, дёрнул и повалил в снег ничком.
— Ниц перед государем надо! — завопил он.
Вассиан толкнул в затылок и уронил другого боярина.
В толпе уже всхлипывали и рыдали. Кто-то забубнил молитву.
— Ниц! — метался, раздавая тычки, Вассиан. — Ниц!
Все люди во дворе — и дородные бояре, и чинные боярыни — ошалело опускались на колени, а потом укладывались животами в снег. Вся площадь словно полегла перед Иоанном, как скошенная.
Иоанн вышел на середину ковра посреди распростёртой толпы и величественно, словно пророк, воздел руки.
— Митрополит! Услыши скорбь мою! — воззвал Иоанн. — «Аз есмь альфа и омега, первый и последний!» На коленях, с народом тебя молю! Вернись!..
Не опуская рук, Иоанн обрушился на ковре на колени.