— А ты и покараулишь, — трезво и спокойно сказал Басманов.
Серафим от изумления открыл рот. Он? Он должен сидеть здесь, когда только-только обрёл силу и свободу и хочет насладиться ими?
— Не горюй, — усмехнулся Басманов. — Ещё всё успеешь. С этим, — Басманов пихнул ногой Филиппа, — дело недолгое. Суд да казнь.
Ждать долго Филиппу не пришлось. На третий день кромешники выволокли его из кельи, бросили в телегу и куда-то повезли.
Филипп думал, что его казнят. Никогда такого на Руси не бывало — чтобы казнили митрополита. Но ведь при Иоанне случалось многое такое, чего никогда прежде не происходило.
Филипп ещё не очнулся от потрясения, ехал как оглушённый. Душа его сжалась. Филипп не осознавал скорой смерти, а потому и не боялся. Ему казалось, что он пройдёт сквозь смерть, как сквозь ворота, и уже на той стороне бытия душа его разожмётся и развернётся. Филипп верил в Божье прощение. Господь не проклянёт его и устроит в своих садах — хотя бы травинкой где-нибудь на обочине.
Филиппа привезли на площадь, полную народа, и вывели на помост лобного места. Филипп стоял над толпой, каким был и в келье, — в рваной рясе, босой, нечёсаный. На шею Филиппу надели верёвку, конец которой, ухмыляясь, взял в руку Федька Басманов. Над лобным местом поднималась виселица. По её перекладине прыгали галки.
Лобное место устроили напротив храма. Высокую паперть застелили ковром, и здесь в кресле сидел Иоанн. Рядом с ним топталась его обычная свита из кромешников.
— Государь! — звонко крикнул Федька Басманов через всю площадь — от лобного места до паперти храма. — Вот чернец для твоего суда!
Федька дёрнул за верёвку, будто Филипп был собакой, и Филипп мотнул головой, словно поклонился Иоанну.
Скрипя досками настила, на край лобного места вышел Алексей Басманов. За пояс у него был заткнут топор. Басманов, не торопясь, развернул бумажный свиток, откашлялся в кулак и начал читать:
— Сей чернец… Филипка… о-вла-дев митрой… волховал… и ку-де-сил… зло-у-мы-шлял… за деньги… новгородские… е-ре-тик и отступник… от Господа нашего Исуса Христа…
Незнакомые слова Басманов разбирал по складам, а знакомые выражения пробегал скороговоркой.
— Был в за-го-воре… с воеводами… Колычевым, племянником своим, Шуйским, Бутурлиным… и и-ны-ми…
Толпа слушала, затаив дыхание, только где-то плакал ребёнок. Народ оцепенел, изумлённый крамолами митрополита. Ведь ещё недавно владыке все кланялись и просили у него благословения.
— Повинен… в из-ме-нах и у-мы-шле-нии на по-ги-бель… государя нашего… и Великого князя Московского Ивана Васильевича.