Ничего не происходило.
Продрогшие опричники не решались побеспокоить Малюту вопросом, не напоминали о себе. Но вдруг сам Малюта встрепенулся и послал коня через мост и Святые врата в обитель.
Братия ждала во дворе с хоругвями, словно собиралась на крестный ход. Малюта на полном скаку врезался в толпу монахов. Под луной блеснула его сабля.
Кромешникам не надо было ничего объяснять.
Они топтали и рубили монахов, а монахи метались по двору и падали под ударами. Кто-то полз, а кто-то оставался лежать. Кто-то пытался подняться, а кого-то тащили.
В самой гуще толпы на коне вертелся Малюта.
— Где мертвец? — рычал он, полосуя саблей вокруг себя по чёрным клобукам. — Где мертвец?
Игумен упал, сбитый с ног конём Малюты. Не находя слов, игумен тряс над собой распятием. Малюта поднял коня на дыбы. Игумен увидел, как ему на грудь падает огромное, словно небо, копыто коня.
Не всем из братии хватило твёрдости принять погибель от сабель и копыт. Монахи побежали меж всадников к Святым вратам. Среди бегущих был и Серафим. В рясе опричника он ничем не отличался от других монахов.
Опричники увидели, что уцелевшие монахи сбегают через Святые врата. Живых монахов на площади, усыпанной чёрными телами, почти не осталось. Опричники поворачивали коней к вратам.
На снежном, нетронутом, холмистом поле кладбища торчали под луной кресты, удвоенные тенями. Монахи, как вороны с перебитыми крыльями, бежали через погост к деревянной церковке, в которой от лампад светились окошки.
Всадники гнались за монахами, сшибая кресты, но кони вязли в сугробах, спотыкались об ограды.
Серафим бежал последним. Оглянувшись, он увидел самого Григория Лукьяныча. Огромный конь Малюты прыгал, будто заяц. Малюта отвёл руку с блестящей саблей, чтобы рубануть по спине Серафима. Серафиму показалось, что глаза Малюты горят углями ада.
Серафим взбежал на крылечко церкви. Он не успел и подумать про то, что старая бревенчатая церквушка — никакое не укрытие от мордатых кромешников с саблями и топорами.
Серафим обернулся.
— Не взять тебе его из алтаря нашего! — закричал он Малюте. — Не войдёшь в храм, сатана!
Серафим отпрыгнул через порог в церковь и захлопнул за собой шаткую дверь.