Но Кэтрин закричала, а он ее не услышал. Он не проснулся. Вместо него к ней подошла Гвинет. И его жена, которая не узнавала ни его самого, ни его голос, отозвалась на ласковое утешающее прикосновение чужого человека, на незнакомый голос.
Он всю ночь просидел рядом с Кэтрин. Та больше не кричала, даже ее дыхание было едва заметно. В своей просторной кровати она казалась крошечным ангелом.
Рован подумал, что обязан чувствовать величайшую благодарность своей гостье. Но что-то в его душе восставало против этого. Его несчастье — только его боль. Мир знал Кэтрин очень красивой, остроумной, очаровательной и доброй женщиной. Никто не должен видеть ее такой.
Когда прокукарекал петух, он встал со своего места у постели жены, а та продолжала спать. Рован чувствовал, что невероятно устал. Ему нужно было отдохнуть, но не хотелось уходить от Кэтрин.
Почему он привез сюда ее? Из-за приказа королевы, хмуро напомнил он себе.
Гвинет должна была бы вести себя как нормальная гостья — ходить по двору, отдыхать в уютных комнатах замка и ездить верхом по окрестностям, чтобы увидеть красоту этого края. Ей не стоило вмешиваться в его личную жизнь.
Он знал, что должен быть признателен ей за услугу, оказанную Кэтрин, но его злило, что Гвинет находится здесь. Может быть, причина злобы была в том, что Гвинет была слишком похожа на прежнюю Кэтрин — сильную и красивую, решительную… и сострадающую.
Он прогнал эту мысль от себя.
Она — фрейлина королевы и слишком долго жила во Франции. Ей нужно заново привыкнуть к своей стране и понять, что она — не страж закона и не может спорить с новой верой Шотландии.
Его жена умирает. Он может злиться на небеса, но не может ничего изменить.
Он вздрогнул от испуга, когда Кэтрин вдруг заговорила. Ее голос был таким тихим и слабым, что он должен был быстро вернуться к ее постели и наклонить голову к ее губам, чтобы расслышать слова.
— Ангел… — прошептала Кэтрин.
Он не мог понять, о ком она говорит.
— Я здесь, любимая. Что тебе надо?
Ее глаза — огромные и голубые, как два озера, — занимали почти все лицо. Она пристально посмотрела на него, наморщила лоб и повторила:
— Ангел.
— Любимая, все в порядке. Ты не одна, я здесь.
— Она была здесь… — Ее слова снова звучали так тихо, что он едва расслышал их.
— Кэтрин, это я, Рован, твой муж, который любит тебя.
Она как будто не слышала его или слышала, но его слова ничего для нее не значили.
— Мне нужна она, — произнесла Кэтрин, и ее лицо сморщилось, выражая беспокойство.
— Кэтрин, пожалуйста, пойми: это я, Рован, — тихо сказал он почти с отчаянием.