Она отпустила его руку и, почти ничего не видя, зашагала по тропинке, желая, чтобы ее глаза скорее привыкли к темноте.
— Куда вы идете, миледи? — спросил Брюс, немного повышая голос.
— Просто дальше в лес, — ответила она.
— Но я знаю эти леса и могу указать место, где всего безопасней спать.
— Я состою при королевском дворе и не могу ночевать вместе со всеми, лорд Макайви.
— Вам не нужно заходить глубже в лес.
— Но я должна это сделать.
Гвинет не осмелилась бежать, но все же пошла быстрей.
Брюс догнал ее и пошел сзади. Она еще больше ускорила шаг, наконец они были уже достаточно далеко от костра. Тогда Гвинет побежала.
Брюс снова оказался рядом и очень крепко схватил ее за руку. Она заставляла себя не делать ни одного движения, похожего на борьбу, и только смотреть на Брюса.
— Милорд? — спросила она.
С его лица мгновенно исчезла вся притворная вежливость.
— Это может произойти приятно и легко или с небольшими затруднениями. Выбирайте, что лучше для вас.
— Это?..
— Маклауды должны мне кое-что, — тихо сказал он.
— У вас вражда с Энгусом? — спросила она, по-прежнему продолжая притворяться, будто так простодушна, что ничего не понимает.
— Ну да. Ваш дядя затеял жестокую войну, в результате которой мы потеряли Соколиный остров. Его отняла ваша родня, леди. Вы моя должница. Вы должны мне доходы с этой земли и с Айлингтона.
— Если мой дядя совершил несправедливость, я исправлю ее, — заявила Гвинет.
— Вы действительно ее исправите.
Брюс потянул ее к себе: он наговорился достаточно.
Гвинет похолодела от страха, но нашла в себе силы прислушаться к тому, что подсказывал инстинкт самосохранения, и выждала время.
Лишь когда Брюс полностью поверил, что она покорилась и готова уступить… лишь тогда она нанесла удар. Она яростно ударила его коленом. Он согнулся пополам, и тогда она изо всех сил ударила его по голове крепко сжатыми кулаками. Он упал, крича от ужасной боли, и Гвинет поняла, что ей снова пора бежать. Она помчалась через лес, жалея о том, что Брюс так громко кричит: такой шум разбудит даже мертвых до самого Йорка.
Но это уже не важно. Дело сделано. Теперь, если они снова схватят ее, будут пытать. В этом Гвинет была уверена, и, значит, ей оставалось только одно — бежать.
Поэтому, несмотря на темноту, она продолжала мчаться по незнакомой дороге так быстро, как только могла. Она бежала и бежала, пока не услышала впереди журчание ручья. Гвинет повернула на этот звук. У ручья она остановилась и стала большими глотками пить воду, а напившись, лихорадочно думать, куда идти дальше.
Но тут ночную тишину нарушил стук камней, и в темноте вспыхнул свет.