У них с Полом Фишером было не так уж много друзей на Ривьере, но они были счастливы друг с другом. Пол не раз уговаривал Кирстен вернуться в Англию и жить нормальной жизнью. Порой и она подумывала об этом, но чувство к Полу побуждало ее оставаться возле него — Кирстен не могла бросить человека, который так любил ее.
Никто этого не понимал. Все видели только то, что их обожаемый Пол Фишер — великий актер, несмотря на свой возраст, был околдован Куколкой Кирсти, как называли ее средства массовой информации, которая, по их утверждениям, желает обобрать его.
Когда они впервые уехали во Францию, Пол сделал все, чтобы оградить их от посягательств прессы, хотя это было непросто. Скандал, как и положено, оброс пикантными подробностями и щекотал нервы: семидесятишестилетний Пол Фишер оставил театр, кинематограф и жену и сбежал с тридцатилетней Кирстен Мередит, телережиссером. Впрочем, пресса никогда не называла ее режиссером, а именовала чуть ли не шлюхой. Но разве кого-нибудь интересовала правда? Разве кому-то было дело до того, что она, Кирстен Мередит, впервые в жизни встретила человека, который любил ее, заставил поверить в свои силы и сделал все возможное, чтобы залечить раны, нанесенные ей в ранней юности. А что знало общество о супружеской жизни Пола? О том, как двадцать с лишним лет он терпел свою жену, одержимую манией величия? Ее интересовал только престиж Пола, всеми любимого и почитаемого. А Кирстен дала ему счастье в последние годы его жизни, и для нее он был всем — другом, братом, отцом и, что греха таить, любовником.
Теперь его не стало.
Кирстен почувствовала, как к горлу подкатил комок. Боже, как ей не хватало Пола, как хотелось поговорить с ним, спросить, как справиться с тем, что на нее свалилось. Кирстен очень удивило его завещание. Правда, он не раз говорил об этом, но Кирстен не знала, что он оставит ей все состояние и пожизненное право распоряжаться им. После ее смерти состояние Пола унаследуют трое его детей и дети Кирстен, если они у нее будут. Диллис, целый месяц игравшей роль безутешной вдовы, Пол не оставил ни гроша.
Диллис поступила весьма умно, решив не опротестовывать завещания — это не вызывало бы сочувствия к ней, ибо весь мир знал, что она богата, как Крез. Диллис через прессу передала Кирстен, чтобы та оставила деньги себе, заявив, что сама позаботится о детях. Если же Кирстен так бессовестна, что обвела вокруг пальца старика, впавшего в детство, и заставила его завещать ей все, тут уж Диллис может лишь развести руками.
Неудивительно, что пресса разгулялась вовсю, требуя, чтобы Диллис опротестовала завещание и отобрала у бессовестной стяжательницы Куколки Кирсти наследство, по праву принадлежащее детям Фишера.