— Послушайте, а не мог бы этот ваш Легба говорить понятнее? — спросила она.
— Воспоминания приходят из нашего прошлого, — предупредила прорицательница.
— Что?
— Не позволяйте ей создать воспоминания о том, чего не было. Вы должны остановить его.
— Кого?
— Ребенка. Он — ваша частица.
— Мне нужно выпить джину, — сказала Руби.
— Нити так переплелись и перепутались, что сквозь них трудно проникнуть. Все началось с того, что одна женщина пожелала отомстить. Во всем виновата она, а не вы, но вы теперь стали частью содеянного. Эта женщина уже не владеет ситуацией, путь освобождается. Однако не позволяйте ему расчиститься совсем, потому что так вы откроете дорогу смерти. Остановите съемку фильма, откажитесь от него.
— Мне нужна большая порция джина, — пробормотала Руби.
— Если не последуете моему совету, то увидите, как рухнет замок. Вы станете свидетельницей смерти одной женщины. Вы станете свидетельницей смерти мужчины. Потом воспоминания заслонят собой реальность, и младенец разобьется на тысячу кусков…
— Ну, хватит, я ухожу! — воскликнула Руби, вскакивая на ноги и чуть не опрокинув стол.
— Потом последует смерть ребенка, — несся ей вслед голос прорицательницы.
— Так ты говоришь, что с тех пор он ни словом не обмолвился об этом? — воскликнула Элен.
— Ни словом, — ответила Кирстен, делая пометку возле указаний постановщика.
— С тех пор, как ты вернулась, прошло уже две недели, не может быть, чтобы вы с ним не виделись…
— Конечно, мы виделись. Я встречалась с ним много раз, пока мы были в Новом Орлеане. Но он всегда старался не оставаться со мной наедине.
— Как это характерно для мужчины! — воскликнула Элен. — Они вечно прячутся, когда напакостят.
— Вообще-то я тоже не стремилась поговорить с ним, — заметила Кирстен, перелистывая страницу.
— Но почему? Ты не должна позволять ему вести себя так, будто ничего не произошло, Кирсти!
Кирстен подняла голову и подперла подбородок кулаком.
— Мне кажется, ему это удалось. Но только потому, что я ему позволила. Я не допустила бы этого, если бы сама не хотела. По правде говоря, я думаю, что ему гораздо тяжелее, чем мне. Я-то знаю, что чувствую, а вот он, по-моему, не может разобраться в своих чувствах.
— Черт возьми! Вот так хладнокровие!
Кирстен рассмеялась и снова принялась за работу.
— Признаться, Элен, у меня даже времени не было поразмыслить над этим.
— Но разве тебе не хотелось бы узнать, что он думает обо всем этом? Я бы на твоем месте умирала от любопытства.
— Наверное, рано или поздно нам придется поговорить, так что мы все выясним, а потом продолжим отношения на моих условиях.