Второй гладиатор пошел дальше, и первый направился следом за ним.
— Подожди, — вдруг сказала женщина.
— Да, госпожа?
— Мы не виделись с тех пор, как ты был в цирке.
— Да, госпожа, с тех пор, как вы приказали связать меня.
— За тебя вступился Палендий — твои подвиги на арене восхитили его.
— Да, госпожа.
— Только благодаря Палендию тебя помиловали и отдали ему.
— Да, а потом начальнику школы гладиаторов, — добавил он, — где учат убивать.
Она хотела отодвинуться подальше, но за спиной была рама иллюминатора.
— Теперь я свободен, — продолжал он. — Я получил свободу после десятой победы… и седьмого убитого.
— Понимаю, — кивнула она.
— И теперь я так же свободен, как и вы, — добавил гладиатор.
— Да, понимаю.
Зачем он подошел так близко? Неужели он по-прежнему остался грубым, невежественным крестьянином? Неужели он считает, что находится в грязной деревне, где скот бродит вокруг хижин? Он и в самом деле так равнодушен к сословным различиям Тереннии? Она смутилась и вспыхнула. Всего на расстоянии вытянутой руки от нее вздымалась грудь гладиатора.
— Палендий питал большие надежды насчет тебя, — произнесла она, глядя в сторону. Гладиатор пожал плечами.
«Да как ты смеешь стоять так близко!» — думала она!
Палендий вез с собой двадцать бойцов и целую свиту обслуги, тренеров, врача, секретарей. Он направлялся на Ирис — планету из первого квадранта, неподалеку от Митона.
— Я не слишком силен в боях с разным оружием, — сказал гладиатор, глядя на нее.
«Пожалуйста, не стой так близко, — молила она про себя. — Неужели ты не видишь, что мне неудобно?»
— Но даже такие бойцы, как Аркон и Мир-Сан сначала мало что умели.
Этих двоих знали во всей Империи. Им приходилось выступать даже в главном цирке.
— Тебе нравится в цирке? — спросила она.
— Да, — задумчиво ответил он. — Свет, люди, музыка, азарт… все это очень возбуждает.
— Я понимаю, почему людям нравятся такие зрелища. Но цирк — это не мое призвание.
— Ты свободен. Ты можешь уйти от Палендия, — возразила она.
— Он спас мне жизнь, и я служу ему.
— Несомненно, он хорошо тебе платит, — заметила женщина.
— Да.
— Ты гумилиори, у тебя не может быть призвания, — сказала она.
— А рабам вообще не приходится выбирать, — ответил гладиатор, глядя на нее в упор.
— Что ты хочешь этим сказать? — воскликнула женщина.
— Ничего, госпожа.
Она почувствовала слабость и головокружение. Что могли значить его слова? Она перепугалась, как рабыня перед хозяином.
— Почему сегодня вечером ты так смотрел на меня? — сердито спросила она.
— Вам показалось, госпожа.
— Может быть, — холодно ответила женщина.