– Наши действия?
– Ждем… – сказал сэр Колин.
Старик пробыл в приходе около часа, за это время никто туда не входил и не выходил – видимо, то ли уважали старика, то ли боялись нарушить его уединение. Наконец, поддерживаемый тем же молодцем, старик появился на пороге прихода, огляделся по сторонам, махнул кому-то рукой, сел в машину. Снова на малой скорости описав круг по деревенской площади, машина исчезла в том же направлении, откуда приехала.
– Вот теперь наша очередь, – довольно заключил сэр Колин, – только помни, что бы ни происходило, не делай глупостей и не торопись со стрельбой. Здесь это не пройдет…
В здании parroccia было на удивление прохладно для такого жаркого дня, яркое солнце лилось через стеклянные витражи, разбиваясь цветными пятнами на деревянном полу. Здесь все было деревянным – грубо сколоченные скамьи для прихожан, деревянный крест с распятым на нем Иисусом, в окружении завядших живых цветов Дева Мария с младенцем – итальянцы почитают ее больше всего. Было тихо, воздух казался прозрачным, в лучах света лениво кружились пылинки…
Сэр Колин, кряхтя, прошел к исповедальне – судя по метке, там был священник, а больше в приходе никого и не было. Откинул тяжелую тканую портьеру, забрался в узкую и тесную, душную деревянную кабинку, присел на небольшую, низко расположенную скамейку, неловко подогнул под себя сразу начавшие болеть ноги. Пригнувшись, приник губами к деревянной решетке…
– Падре, исповедайте меня, ибо грешен я и грешен тяжко…
– Ты действительно грешен, Колин, – раздалось в ответ, – и вряд ли даже я смогу отпустить грехи такому вероотступнику и грешнику, как ты. Для этого тебе нужно ехать в Ватикан и исповедоваться перед самим папой. Но вряд ли папа примет исповедь у вероотступника. Так зачем же ты ищешь отпущения грехов у меня, а не у протестантского пастора?
– Кроме моей воли, есть воля тех, кто выше меня – и вам, падре, это должно быть известно, как никому другому.
– Так ты, значит, пришел в храм Божий не по своей воле, а по воле тех, что выше тебя? Как же ты можешь надеяться на отпущение грехов, если сам не веруешь?
– Неисповедимы пути Господни, и у каждого своя дорога в храм…
– И дорога из храма тоже у каждого своя. Какую предпочитаешь ты?
– Вы не остановитесь перед тем, чтобы осквернить дом Божий пролитой здесь кровью, падре?
– Ну, тебя подобная ситуация никогда не останавливала, Колин. Да и меня, признаюсь, тоже. Раз ты не веруешь, не принадлежишь к Римской католической церкви – значит, и в исповеди моей не нуждаешься. Так что давай не будем оскорблять притворством Господа нашего и поговорим как разведчик с разведчиком, пусть и бывшим…