Тараки поразила Москва. Выросший в Афганистане, в одной из самых нищих стран на земле, писатель и поэт Нур Мухаммед Тараки полдня потратил на экскурсии по Москве. Он просто не мог представить не мог вообразить — даже несмотря на то, что жил в столице Афганистана, в Кабуле — что можно жить именно так, как живут люди в Москве. Причем здесь так — жили все.
Он до сих пор помнил и нудный, монотонный голос Ульяновского. Только сейчас, уже сам старый и убеленный сединами человек, он только сейчас понял, насколько был прав этот занудный секретарь ЦК. Тогда ему, еще молодому казалось — стоит только выйти к народу с правдой, стоит только прокричать ее — эту правду — и все будет по-другому, так же как и в СССР. Из феодализма его страна, его родина шагнет сразу в светлое будущее — в социализм, где не будет баев, генералов, купцов, где все будут равны в труде и в отдыхе, где все будут просто, по-человечески счастливы.
А теперь, спустя год после того, как он находится в этом кабинете Тараки все чаще начал ловить себя на мысли, что к социализму они не идут — от социализма они отдаляются…
Когда НДПА еще находилась в подполье — да, тогда тоже было "два крыла" партии — Парчам и Хальк. Да, разногласия были и весьма серьезные. Да, иногда доходило даже до рукоприкладства — было и такое. Но! Как бы то ни было, какие бы разногласия их не разъединяли — цель у них была единой и она объединяла. Ради этой цели — построения нового, социалистического Афганистана — можно было забыть все обиды, все разногласия и стать в единый строй, когда это необходимо. И они победили. Победили, пришли к власти, стали справедливой в стране, которая никогда не знала справедливости. А теперь… А теперь Парчам готовит государственный переворот против него.
Впервые за все время, пока он находился в этом кабинете, в должности генерального секретаря ЦЕ НДПА, Тараки посетила мысль, что что-то он делает не так. Да, его бывшие соратники вероломно и подло пытались организовать мятеж. Но в чем-то виноват и он.
Становилось страшно. Тараки начинал думать, что ноша, которую он принял на свои плечи — не по нему, что гораздо проще быть просто писателем. Но отступать было нельзя…
— Товарищ генеральный секретарь, прибыл товарищ Сарвари
Тараки оглянулся на своего адъютанта и телохранителя, бывшего начальника Царандоя подполковника Сайеда Дауда Таруна.
— Пусть войдет.
Но член ЦК НДПА, министр безопасности Афганистана Асадулло Сарвари не стал ждать — вошел в кабинет сам, по пути весьма невежливо отстранив с пути адъютанта Тараки.
— Иди, Сайед… — взмахом руки Тараки отпустил своего телохранителя, своим приближенным он многое прощал, в том числе и нарушение протокола. Не до протокола сейчас.