— Почему нет? Вчера я сразу узнала его в толпе.
Время близилось к двум. Из-за моего опоздания мы попали в обеденный перерыв, и агент, который согласился с нами встретиться, попросил нас подождать и ушел на другую встречу.
В приемную вошла элегантная женщина моложе меня и направилась к нам.
— Я Альвино. Лори Альвино. Простите за сегодняшний кавардак. Вы нашли мужчину? — спросила она, пожимая мне руку.
— С этим у нее всегда проблемы. Вас тоже это стало беспокоить? Меня зовут Майк Чэпмен. Это Мерсер Уоллес и Александра Купер.
Она провела нас в свой кабинет, более просторный, чем маленькие комнатушки тех агентов, с которыми я встречалась обычно. Это явно указывало на ее высокий статус.
— У вас отличная каморка, Лори, — заметил Майк. — Высокий потолок, стеклянные перегородки, прекрасный вид на Бруклинский мост.
— Я нахожу деньги. — Альвино улыбнулась. — Вот за что меня любят федералы. Моя специальность — розыск любых государственных активов, здесь и за границей. Мне сказали, что вам нужны сведения о монетах короля Фарука?
— Да, мэм.
Альвино уточнила, что нам известно из рассказа Бернарда Старка, и продолжила его историю.
— В то время американское правительство сотрудничало с людьми Фарука. Речь идет о 1944 годе и вообще о Второй мировой войне. Он уже стал королем — двадцатичетырехлетний юнец, богатый, как Крез.
— Тогда он и начал собирать монеты?
— Вот именно. У него были скупщики по всей Америке. Они из кожи вон лезли, чтобы достать королю что-нибудь редкое и необычное. Чем дороже, тем лучше.
— А как они отправляли товар в Египет? Неужели такие ценные вещи свободно выпускали из страны?
— Конечно, нет. Фарук использовал свой королевский титул, и покупки отправляли с дипломатической почтой. Его люди прекрасно знали правила.
— Какие правила?
— После принятия Франклином Рузвельтом закона о золотом стандарте экспорт золота запретили, за исключением тех случаев, когда министерство выдавало специальную лицензию.
— На любое изделие из золота? — спросила я. — Даже на одну монету?
— Верно, — кивнула Альвино. — Чтобы получить такую лицензию, надо было доказать, что монета получила коллекционную ценность раньше 1933 года, то есть до принятия закона.
— И как это можно было доказать?
— Обратившись к хранителям Замка.
— Какого замка?
— Прошу прощения. Я имею в виду Смитсоновский институт — наши ребята обычно называют его Замком. Эксперты института определяли уникальное достоинство каждой монеты.
— И часто такое случалось?
— Очень редко, — ответила Альвино. — Во время войны весь мир перевернулся, и люди мало интересовались нумизматикой. Экономика Европы лежала в руинах. Так что Фаруку было где развернуться.