Не думаю.
— Мы и так уже беседуем без свидетелей, Питер. Выкладывайте, что у вас на уме.
— Я не хочу говорить об этом по телефону.
— А у меня нет свободного времени.
На этот раз он молчал совсем недолго.
— У Эндрю есть одна теория…
— Кажется, нам пора заканчивать разговор, — перебила я. — Теории Эндрю меня совершенно не интересуют, Питер.
— Погодите, Алекс. В ту ночь, когда убили Пэйдж Воллис, она вышла из квартиры по определенной причине. Которая имеет отношение к вам…
Я выпрямилась в кресле и сделала запись на клочке бумаги.
— Питер, это не смешно. Если вы хотите, чтобы я еще больше переживала из-за смерти Пэйдж, выкладывайте поскорей, и покончим с этим.
— Я серьезно. Мы в этом уверены.
— Мы — это вы и ваш полоумный клиент?
— Дайте мне договорить. У Эндрю есть доказательства, что в ту пятницу Воллис вышла ночью из квартиры и спустилась вниз, чтобы отправить вам письмо.
Я сдвинула в сторону кипу отчетов и юридических журналов, накопившихся на столе за время моего отсутствия. Лора отложила почту за последние два дня, но я завалила ее бумагами и теперь принялась искать конверты без имени отправителя и обратного адреса, надеясь, что в одном из них окажется письмо Пэйдж.
— Зачем? — Я лихорадочно рылась в документах, взволнованная сообщением Питера.
— Я не совсем уверен, Алекс. Однако Эндрю… при встрече мы могли бы…
— Давайте созвонимся попозже. Сейчас у меня куча дел.
Дома лежала почта за три дня, и я к ней даже не притронулась, только оплатила несколько счетов.
В комнату вошел Майк.
— Чего хотел этот неудачник?
— Поговорить наедине. Точнее, без моих горилл, как он любезно выразился. Робелон считает, что Пэйдж Воллис столкнулась с убийцей, когда отправила мне какое-то послание. Что ты об этом думаешь?
— О том, что я горилла? — Майк перекладывал папки на моем столе. — Отрицательно.
— Нет, о письме.
— Что-то вроде предсмертной записки самоубийцы? Скажем, она решила извиниться за то, что доставила столько хлопот в суде, а потом повесилась в собственном коридоре? Сомневаюсь.
— Я тоже. Она могла позвонить или по крайней мере оставить сообщение, что отправила мне письмо.
— У Триппинга каша вместо мозгов. Он полный псих. В следующий раз Робелон скажет, что в письме она отказалась от своих обвинений и призналась, что никакого изнасилования не было. Они хотят, чтобы ты в это поверила. Как и в то, что письмо затерялось на почте.
— Наверно, ты прав.
— Разумеется, прав. Тогда через пару недель ты не только аннулируешь обвинительный акт, но и полностью оправдаешь Триппинга в суде, после чего все забудут о Воллис.