– А истина, братья мои, заключается в том, что в Мир придет бог-дитя! Да, такого обличья Гилфинга Мир еще не ведал… Вот тут-то и сбудутся все жуткие пророчества блаженного Энтуагла! Потекут реки крови и отверзнутся алчущие зубастые пасти посреди земной тверди! Падут мор и глад на детей Мира! Не будет ни правого, ни виновного – одни лишь жертвы, обреченные мукам и смерти!..
– Постойте, постойте, брат Когер, – остановил словно вошедшего в транс проповедника Император, – все эти беды грозят нам с приходом бога-ребенка?
– Именно так! – уже спокойнее принялся пояснять тот, – ибо бог есть бог – во всей силе и мощи своей, а то, что он явится в облике дитяти… Когда дитя играет – оно не ведает ни закона, ни справедливости – одну лишь свою волю. Девочка безжалостно топит куклу в корыте, а после устраивает ей пышные похороны, ибо ей пришла блажь поиграть в похороны… Мальчик, играя солдатиками, беспощадно разит их деревянным мечом, хотя те и не думают сопротивляться. Вам, братья, не приходилось ли видеть, как вообразивший себя Дантлином юный мечтатель убивает палкой ужа? Как истребляет десяток мышат, считая себя Авейном Неистовым, а зверьков – гномами? Как… Впрочем, достаточно – вы, добрые братья, уже, вижу, согласны с тем, что детское обличье – самое опасное для всемогущего? Ведь с той же непосредственностью и простодушием, с каким человек-дитя отрывает крылышки у мухи, бог-дитя может подвергнуть тягчайшим пыткам любого жителя Мира, не сознавая при том даже, что творит зло… Да и зло ли то, что творит бог?
– М-да, – заговорил Кениамерк, – вы рисуете жуткую картину, брат Когер… И есть ли по-вашему спасение от такой напасти?
– Я, неразумный, предполагаю, – важно ответствовал проповедник, – что спасение в том, чтобы – как и обычно – следовать примеру господа. Если он не мудр и не опытен – станем и мы таковы! Если он жесток и невинен в своей жестокости – то и нам надлежит быть беспощадными, сохраняя при том в его глазах невинность! Мудрые и сильные падут, ибо что их сила перед силой всемогущего! Слабые и ничтожные разумом спасутся, ибо станут любимыми игрушками, а может и более – товарищами в играх бога-дитяти… Мудрецы будут низвергнуты, простецы – вознесутся!.. Верным господу надлежит стать простыми и не мудрыми, как дети!..
Проповедь была прервана стуком в дверь – довольно решительным и настойчивым.
– Ну что там еще? – недовольно буркнул «брат Томен» и быстро шагнув к двери, распахнул ее. – Кто стучал?
За дверью на коленях стоял старый слуга, позади него возвышалась громадная фигура маршала Каногора.