– Вот-вот. И чем вы от них отличаетесь? Точно также людей губите.
Прист со злостью сплюнул.
– Тьфу ты. Никак не хочет понять, – пожаловался он друзьям. – Каторжане от своей жизни отреклись, когда против законов людских пошли. Стало быть, нет у них теперь права самим своей жизнью распоряжаться. Она у них теперь в руках богов, а они уж решат, повезёт кому и выживет, или слишком велик груз его грехов и погибнет.
– Стало быть, не вы их на смерть посылаете, а боги решают, пожить кому ещё или хватит? – озадачился я словами Приста.
– Дошло наконец, – обрадовался он. – Я бы сам первым бунт поднял, если б простых людей без их воли рисковать заставляли.
Я безнадёжно махнул рукой. Доказать им что каторжане тоже люди, оказалось бесполезным делом. Они в упор не видели, что ничем не лучше них. Уставившись на пламя, я сидел у костра, отламывая от прутика коротенькие кусочки и бросая их в костёр. Размышлял. Возле меня уселась Мэри, мгновенно выбив из моей головы все доводы в пользу просвещения каторжан об истинной причине гибели их товарища. Посмотрев на меня искоса, она усмехнулась.
– Похоже, ты никак не успокоишься. Самым справедливым себя возомнил. Ну что ж, если своих мозгов тебе не хватает, то втолкую я тебе. Каторжан надо держать в страхе, но оставлять небольшую надежду. Пока они видят шанс получить свободу, будут безропотно выполнять все наши приказы. Если же поймут, что ждёт их только смерть, то, несмотря на свой страх, они либо бросятся в бега, либо попытаются убить нас. Ни один из этих вариантов нас не устраивает, поэтому запомни мои слова, – девушка склонилась к моему лицу, и тихо выговаривая слова, сказала:-только попробуй поделиться своими измышлениями с каторжанами, и ты до конца своей жизни будешь жалеть о каждом своём слове, – улыбнувшись, она провела рукой по моей щеке, – хотя можешь рискнуть, сделать мне подарок.
Я судорожно сглотнув, замотал головой, пытаясь выкрикнуть: – Нет-нет, никаких подарков ты от меня не дождёшься.
– Надеюсь, теперь у тебя прояснился затуманенный излишним благородством разум.
– Да, леди, я всё понял, – смог наконец, прошипеть я.
– Вот так надо проводить разъяснительные беседы с непослушными мальчишками, – объявила она наёмникам. – А пытаться доказать свою правоту юным максималистам бесполезно.
Наёмники закивали головами, довольно ухмыляясь, глядя на моё бледное лицо.
Всё же каторжане и без меня поняли, что дело им попалось гиблое. Средь ночи нас разбудил звериный рёв донёсшийся с дальнего края долины, почти тотчас заглушённый человеческим криком, полным отчаяния и безнадёжности. У нас прямо перед глазами вставал человек, разрываемый на части диким зверем. По телу пробежали мурашки, а не бросится ли этот зверь к нам. Подскочив к костру, я увидел, что проснувшиеся наёмники смотрят на четверых каторжан. Так вот кто кричал. Я завертел головой, пытаясь увидеть Мэри. Её нигде не было видно.