— Давай звони ему, — сказал братик, иногда рефлекторно выдавливая педаль тормоза, никак не отзывавшуюся на давление.
На очередном вираже раскрылся черный зев бардачка, оттуда посыпались обильные гаечные ключи, изоленты, наждачная бумага... От перепуга я выронил телефон.
Нехорошо ругаясь, мы подъезжали к перекрестку: братик, вцепившийся в руль, и я, судорожно ковырявшийся в барахле на половичке в поисках телефона, — когда нас обогнала новая «девятка» и неожиданно встала впереди, пропуская грузовик, мчавший по главной нам наперерез. Рубчик, взвизгнув тормозами, резко вырулил вправо, ну и братик тоже, избегая повторного удара в тыл товарищу, принял еще правее, на обочину, плавно переходящую в овраг.
— Ру-у-убчик! — успел весело крикнуть братик в ту секунду, когда машины наши поравнялись. Рубчик смотрел на нас, улыбаясь, а мы смотрели на Рубчика восхищенно.
Свободный трос кончился, наша «копейка» рванула машину Рубчика на себя, и дальше мы ничего не видели, сделав по дороге в овраг два, с хряком, рыком и взвизгом, переворота.
Перед глазами мелькнули кусты, небо, кусты, небо, трава, много зеленого, желтого, розового цвета.
С жутким дребезгом «копейка» взгромоздилась на крышу, и секундой позже в двух метрах от нас на обочину пала иномарка Рубчика.
Какое-то время вниз головами мы висели с братиком молча, словно в задумчивости, разглядывая узоры треснувшего лобовика. Движок работал, колеса крутились.
— Движок работает, — сказал брат со спокойным удивлением и повернул ключ зажигания. Машина заглохла.
— Ты цел? — спросил он.
Лицо мое было в пепле, но я был цел.
Мы отцепили ремни и, пиная двери, стали выбираться. Двери раскрылись, мы выползли на августовскую травку.
Встали, потрогали руки и ноги.
— У тебя кровь, — сказал я, указывая братику на лицо.
— Гаечный ключ зубами поймал, — отмахнулся он, сплевывая, и позвал: — Рубчик!
— Подержите тачку! — раздался голос Рубчика из машины.
Мы схватились кто за что — за колеса, за подвеску, за бампер. Со второй попытки Рубчик открыл и распахнул дверь и вот уже спрыгнул к нам, легкий и целый.
Прибежал водитель «девятки»:
— Вы живые, мужики?
Мы все еще держали машину Рубчика, словно она могла взмахнуть крыльями и улететь. Впрочем, почти так оно и было.
— Гляньте, пацаны, — сказал Рубчик.
Мы глянули: машина его стояла на самом краю другого обрыва, и, если бы Рубчик осыпался туда, он бы уже не вылез на белый свет. В том числе и потому, что сверху на него рухнули мы с братиком.
— Дай сигаретку, — произнес братик сипло.
— В машине остались, — сказал Рубчик привычно, будто мельком, как отвечал, быть может, тысячу раз до этого. И тут мы захохотали.