Они добежали до угла. Габаритные огни мелькнули в сотне метров впереди и исчезли за поворотом. Гашпарац мог поклясться, что в вынырнувшей под дождем возле уличного фонаря машине он узнал зеленый «фольксваген». Вероятно, он стоял в стороне, куда не достигал свет, и поэтому они не заметили его.
Они переглянулись и, ничего не сказав друг другу, медленно поплелись обратно, к дому Валента. Потом прибавили шаг, а затем, сами не зная почему, припустили бегом, только сейчас осознав, что в доме мог остаться кто-то, а они даже не удосужились заглянуть в кухню, дверь которой выходила во двор.
Кухонная дверь была полуоткрыта. С трудом волоча по грязи ноги, они подошли к дому. Постояли. Штрекар просунул руку в щель, нащупывая на стене выключатель. Выключатель оказался старый, из тех, что поворачивают.
Они сразу увидели распростертое на полу тело. Человек лежал ногами к двери, подошвы ботинок грязные. Их вид вызывал ужас, потому что наводил на мысль, что мужчина этот, может быть, уже никогда не сделает ни одного шага. Человек недвижимо лежал на боку, несколько накренившись. Они подошли и наклонились. Это был Валент.
Только теперь заметили кровь. Она пропитала клетчатую рубашку, торчащую из-под куртки, в крови были джинсы. Пятна крови темнели на полу. Кровь продолжала струиться под тканью. Валенту нанесли несколько ударов, но похоже, он еще был жив.
В комнате виднелись следы борьбы: два стула перевернуто, стол сдвинут к двери, выдавлено стекло в зеленом буфете, сбит полосатый половик. Никаких намеков, объяснявших, с кем дрался Валент и кто его изувечил, обнаружить не удалось.
Гашпарац чувствовал, как бешено колотится собственное сердце. Наконец с трудом произнес:
— Мертв?
Выйдя из больницы, Гашпарац остановился на крыльце, поднял голову и второй раз за сутки увидел, что небо прояснилось. Он набрал полные легкие воздуха и резко выдохнул, будто стараясь освободиться от едкого запаха медикаментов и дезинфекции, пропитавшего больничные коридоры. Небо было усыпано звездами, раскинувшийся внизу город мерцал миллионами огоньков, и оттуда к вершине холма, где находилась больница, устремлялись уличный шум и смог, которые поглощались влажной зеленью окружавших ее деревьев. Держа зажженную спичку между ладонями, Гашпарац заметил, что пальцы его дрожат, закурил и несколько раз глубоко вздохнул. Потом стал прогуливаться взад-вперед, поглядывая на больничные окна, за которыми мелькали неясные фигуры готовящихся ко сну больных и сновали сестры в белых халатах. Воздух, напоенный влажной вечерней свежестью, придал сигарете необычный вкус.