В это же самое время в Загребе Младен продолжал допрос Мандича, стараясь узнать как можно больше подробностей, касающихся его прибытия в Югославию. Самое большее через неделю, проверив кое-что из его показаний, Мандича можно будет выпустить на свободу — недавно принятый закон об амнистии действительно распространялся и на него. А за это время мы успеем проверить, правда ли все то, что нам рассказал незадачливый эмигрант, и, если окажется, что он не в ладах с истиной, у нас еще будет возможность призвать его к ответу…
— Садитесь, Црнкович!
Вежливо поклонившись, он молча опустился в кресло напротив меня. Я пододвинул к нему сигареты и зажигалку, которые лежали на столике между нами.
— Курите? Прошу…
— Да, спасибо…
Он с трудом скрывал любопытство — ему не терпелось узнать, кто я такой и почему посещаю его перед самым освобождением. Что я не принадлежу к персоналу тюрьмы, ему было ясно с первого взгляда — многолетний обитатель Лепоглавы, он знал здесь всех. Я заставил его помучиться еще некоторое время и сказал, загасив сигарету:
— А я вам весточку с воли принес, там вас ждут не дождутся, Црнкович… «Включай свет, стало темно!»
Он с удивлением повернулся к окну, заливавшему комнату солнечным светом, и только тут уразумел смысл сказанного. Усмехнулся небрежно и махнул рукой.
— Вот вы о чем, — произнес он без интереса. — Что это вам вздумалось поминать прошлое?.. Теперь это звук пустой…
Я пояснил:
— Прошлое тут ни при чем, Црнкович… Перед тем как пригласить вас на эту беседу, я ознакомился с вашим досье и прочитал ваши показания… Этого пароля я там не встретил!..
Он побледнел, начав догадываться, что разговор со мной не сулит ему ничего хорошего. Во время следствия, тогда, после войны, он умолчал об этом пароле — может, случайно, а может, намеренно, — надеясь воспользоваться им в будущем.
— Я… я не понимаю вас… — промычал он.
— Очень даже хорошо понимаете, — продолжал я резче.
Црнкович опустил глаза.
— Если я и умолчал об этом, — сказал он, — то без всякого умысла. Просто не придавал важности… забыл. Да ведь он и вправду теперь не имеет никакого смысла…
— К сожалению, этот пароль еще имеет смысл, — возразил я. — Сегодня утром мне его сообщил человек, специально прибывший в Загреб, чтобы напомнить вам его.
Црнкович уже не мог сдерживаться. Вскинув голову, он посмотрел мне в глаза с неподдельным отчаянием и, закрыв лицо руками, простонал:
— Это… это невозможно!.. Проклятое прошлое!.. Вцепилось и не отпускает… Именно теперь, когда я думал, всему конец и можно будет пожить по-людски… Пожить спокойно!..