Если фюрер ждал, что все отнесутся к операции «Нордлихт» с ликованием, то он ошибался. Во время первой встречи с Кюхлером, состоявшейся 28 августа, Манштейн сказал, что он не верит в возможность сломить сопротивление русских с помощью массированных артобстрелов и воздушных налетов. Он напомнил, что Севастополь продемонстрировал относительную нечувствительность русских к устрашающему эффекту тяжелых бомбардировок. По его мнению, операция предстояла трудная, и лично он предпочел бы атаковать с позиций финнов на Карельском перешейке. Однако наступление придется вести на обоих фронтах одновременно.
Тем временем возникла новая трудность. Группа армий «Север» должна была отпустить 5-ю горнострелковую дивизию до 15 августа, чтобы та смогла вовремя принять участие в операции «Лахсфанг». Кюхлер заявил, что это невозможно, потому что у него нет резервов; заменить дивизию некем, а ее отвод существенно ослабит Волховский фронт. Проблему предоставили решать Гитлеру; он мусолил ее целую неделю и в последнюю минуту (15 августа) решил оставить 5-ю горнострелковую дивизию в составе группы армий «Север», а вместо нее перевести в Финляндию из Норвегии 3-ю горнострелковую дивизию.
29 августа случилось именно то, чего боялся Кюхлер: русские продемонстрировали, что у них на руках козырей больше. Они начали наступление с востока, южнее Ладожского озера, и нанесли удар по так называемому «бутылочному горлышку» — выступу на крайнем левом фланге группы армий «Север», где ее Восточный и Ленинградский фронты стояли спиной к спине и разделялись несколькими километрами. Это наступление грозило (по крайней мере, потенциально) восстановить сухопутную связь с Ленинградом. В течение одного-двух дней русским удалось организовать местные прорывы, и Гитлер с бессильным гневом следил за тем, как испарялись его собственные наступательные планы.
В последний день месяца ОКВ пришлось сменить маршрут следования 3-й горнострелковой дивизии, некоторые части которой уже находились в море, с Финляндии на Ленинград. Тогда же 18-я армия доложила, что на отражение русского наступления уйдет несколько недель, а потому план «Нордлихт» превращается в настоящую аферу. Днем позже ОКВ и ОКХ дружно пришли к неизбежным выводам. Они отменили операцию «Лахсфанг» в 1942 г., а проведение операции «Нордлихт» поставили в зависимость от ситуации в «бутылочном горлышке», от погоды и от того, удастся ли собрать силы, нужные для штурма. ОКВ поставило Маннергейма в известность об этом решении и попросило его участия в операции «Нордлихт». В ответе Маннергейма от 4 сентября сообщалось, что штаб-квартира финской армии не отказывается «в принципе» принять участие в операции, но считает свои возможности «очень ограниченными».