Весной, когда на материке бушевала война, 20-я горнострелковая армия оставалась беспомощной, однако все еще доставляла беспокойство Верховному командованию союзников, которое считало Норвегию возможным местом последнего отчаянного сопротивления. У самой армии таких планов не было, а когда главой государства стал Дёниц, 4 мая ей было приказано избегать всех инцидентов, которые могли бы спровоцировать западные державы.
После капитуляции немецких войск в Дании 5 мая обергруппенфюрер Вальтер Шелленберг (который ранее установил контакты в Швеции, пытаясь выдвинуть своего босса Гиммлера на роль миротворца) появился в Стокгольме и убедил шведское правительство принять решение об интернировании 20-й горнострелковой армии и всего германского персонала в Норвегии за исключением Тербовена и Квислинга. Хотя Шелленберг был полномочным представителем Дёница, Бёме (сказавший Дёницу во время беседы 5 мая, что 20-я горнострелковая армия и другие части вермахта в Норвегии готовы выполнить любую задачу «в меру своих сил», и вынесший впечатление, что Дёниц считает вооруженные силы в Норвегии важным фактором в торге с союзниками) отказался встречаться с посредниками под предлогом того, что его задача — оборона Норвегии — не изменилась. 8 мая, в день подписания безоговорочной капитуляции, ОКВ сообщило Бёме, что независимые переговоры со Швецией считались бы нарушением условий капитуляции и «имели бы самые тяжелые последствия для всего немецкого народа». В тот же день представители генерала сэра Эндрю Торна, командира шотландской гвардии, прибыли в Осло и доставили приказ о капитуляции.
В день капитуляции Тербовен покончил жизнь самоубийством в своем бункере. Квислинг в последнюю минуту отказался от возможности бежать в Испанию, предпочтя вместо этого «защищать свои убеждения» в норвежском суде. 23 октября 1945 г. он был казнен в Осло, в крепости Акерсхус.
В объявлении о капитуляции Бёме написал, что его армию «не дерзнул атаковать ни один враг» и что она согласилась на требования противника только в интересах своей страны. Полное значение понятия «безоговорочная капитуляция» немцы поняли только тогда, когда прибыли приказы союзников. В протесте, направленном ОКВ 10 мая, Бёме назвал условия капитуляции «невыносимо суровыми». Немецкие солдаты превратились в «неподвижную и беспомощную человеческую массу», тогда как с русскими военнопленными обращаются «с непостижимым уважением». Требование, чтобы армия сама арестовала эсэсовцев и партийных функционеров, «бесчестно». Свое обращение он закончил словами: «Горе побежденным».