Вчера вечером они с Дроновым, как два идиота, попались в элементарный капкан. Тихая мышка Алина обвела их вокруг пальца, а зажмуренный Илья Петрович ей ловко подыграл. Не было там в подвале никакой Анны, это ясно.
В капкане они проторчали довольно долго, уже не хватало кислорода, по всему телу выступила противная испарина. «Кранты, задохнемся», сказал Дронов. Но тут под потолком раздалось какое-то легкое шипение, воздух прозрачно колыхнулся, и Роберт ощутил знакомый запах. Большое спасибо, нюхали уже – точно так же пах влетевший в окно патрон.
Оба, наученные опытом, заткнули носы, а Сергей еще и прикрыл рот мокрой от пота рубашкой.
Но через секунду Роберт одумался.
– Пускай усыпляют, – сказал он. – Значит, еще не конец. Дыши носом, Рэмбо. Какой у нас выбор? Sleep tight[4].
На этом воспоминания, само собой, заканчивались. Дальше шли только сны – длинные, тягостные, монотонные, как и положено сновидениям химического происхождения. Тогда, в кузьминской квартире, то ли надышались меньше, то ли состав был несколько другой, но очнулись быстро. А сейчас вон все тело затекло, и на дворе уже утро, а пожалуй, что и день – вон как лениво светит солнце.
Что же все-таки снилось?
Какой-то голос всё время задавал вопросы. Другой, смутно знакомый, на них отвечал. Каждое слово гулко отдавалось в черепе. Разговор был нескончаемый, мучительный, а о чем – не вспомнить.
Роберт снова потер глаза, надеясь, что туман рассеется.
Нет, не рассеялся, но – поразительная вещь – ногти оказались коротко подстрижены. А были длинные и не очень чистые, это он хорошо помнил. Вот этот, на указательном, обломался, когда он в Чернопосадском лез на стену. А теперь в полном порядке.
Ну и сервис у них тут, сыронизировал Дарновский для храбрости, аж с маникюрчиком.
Тихонько скрипнула дверь. Вошел человек, но сквозь туман ни лица, ни одежды было не разглядеть – кто-то снизу и посередине темный, а верхушка белая. Надо полагать, седой.
– Ну вот мы и проснулись, – весело сказал странно знакомый голос, хотя Роберт был уверен, что слышит его впервые. – Капельница нам больше не нужна. Сейчас свежего кофейку, бодрящую микстурку и будем как новенькие.
Подошел к кровати, сел.
Сильно сощурившись, Роберт разглядел умное морщинистое лицо, аккуратно расчесанные седины.
– Где я? Вы кто?
– Вы находитесь в Санатории. Да-да, в том самом. А я полковник Васильев, Александр Александрович.
Старый! Вот это наверно кто. Тот самый, которого мысленно поминал самоубийца Леха.
Легкие шаги, мелодичное позвякивание, аромат кофе. В убогое поле зрения Дарновского вплыла стройная женщина в белом.