– Спасибо, Люсенька. Поставьте сюда. Капельницу, пожалуйста.
Быстрые пальцы поколдовали над Робертовым локтем – что-то потянули, что-то помазали, да еще, похоже, и припудрили.
– Что-нибудь еще, Александр Александрович?
– Одежда здесь? Ага. Тогда все. А вы, Роберт Лукич, выпейте вот это – поможет избавиться от остаточных явлений.
Дарновский охотно потянулся к стакану. Избавиться от остаточных явлений ужасно хотелось, особенно от чертова тумана. Посмотреть бы в глаза товарищу полковнику.
Он выпил отдающую ментолом микстуру до последней капли. Голова, действительно, прояснилась. Зрение – увы.
– Что у меня с глазами? – спросил Роберт. – Дайте мои очки.
– Очки в нагрудном кармане вашей куртки, куртка висит вон там, на стуле. Только окуляры вам не помогут. Вам закапали атропин – обследовали глазное дно. Зрение довольно приличное, беспокоиться совершенно не о чем. Небольшая близорукость. Если захотите, можно подкорректировать. У нас хорошие отношения с Центром микрохирургии глаза профессора Федорова, устроим без очереди.
Проклятье, как некстати, подумал было Дарновский, а потом вспомнил профессора Илью Петровича. Врет полковник про глазное дно. Просто гебешники знают про Дар. Вот и закапали атропина, чтоб в их мысли заглянуть не мог.
– Вы любите черный, крепкий, арабика, с тремя ложками сахара, – не спросил, а как бы припомнил Александр Александрович.
– Откуда вы знаете?
Возникла дикая мысль: они арестовали и допросили Инну, больше узнать такие подробности им было не от кого. Бред! Про что допросили, про кофе?
– Я про вас всё знаю.
– От кого?
– От вас, Роберт Лукич. Вы же сами мне все и рассказали во время наших бесед.
Дарновский заморгал.
– Разве мы с вами встречались? Что-то не припомню.
Васильев засмеялся, но не издевательски, а добродушно.
– Много-много раз. Вы просто запамятовали. Вам, должно быть, кажется, что вы проспали несколько часов, а на самом деле вы у нас гостите уже давненько.
Значит, это были не сны – про вопросы, про гулко отдающиеся в черепе ответы…
– Вы допрашивали меня, накачав какой-то дрянью, которая подавляет волю?
– Не только волю. Что не менее существенно, этот препарат стирает в подкорке все воспоминания о допросе, кроме самых рудиментарных. Я знаю про вас всё. Абсолютно всё. И то, что нас интересовало с профессиональной точки зрения, и то, что нам понадобилось просто для изучения вашей личности. Хотите расскажу, как звали вашу детсадовскую пассию? Мила Брусникина. А вашу матушку к почтенному Рафаилу Сигизмундовичу вы ревнуете совершенно напрасно. Ваши эротические кошмары на сей счет безосновательны. Три года назад Рафаила Сигизмундовича оперировали по поводу рака простаты, и теперь у них с Лидией Львовной отношения чисто платонические.