Чем ниже они спускались, тем настойчивее становились голоса. Как ни странно, теперь Али научилась не обращать на них внимания. Так происходит с машинами за окном — они тебя раздражают, пока не становятся частью обстановки. Разноязыкий гомон словно стих. Голод, усталость и волдыри на ногах помогали отвлечься.
На шестое утро Али увидела очередной сон с Мэгги. Они шли по траве, смотрели на облака и придумывали им названия. «Вон там замок, башня, а там ждет принцесса».
— Пора, Александра.
Сегодня последний день спуска. Если они не найдут никакого ориентира, то вечером начнут подъем на поверхность.
Они спускались по туннелю. На своде собирались капельки воды и падали вниз. Проход сузился. Пол превратился в россыпь камней. Все указывало на то, что впереди тупик, — все, за исключением ветра, приносящего шепот.
Весь день Грегорио не противоречил ей. Не докучал разговорами о повороте назад. Не смотрел на часы. Он хотел, чтобы у нее не осталось сомнений при расставании с прошлой жизнью.
А затем из тьмы вылетела бабочка. Ее оранжевые с черным крылья мелькали в свете фонарей, словно кадры кинопленки. Грегорио застыл на месте.
— Невероятно.
— Змеи и трилобиты тут есть, — сказала Али. — А почему не бабочки?
Он взглянул на альтиметр.
— На сорока пяти тысячах футов ниже уровня моря?
Бабочка опустилась на руку Али и сидела, подрагивая крыльями. Через несколько секунд снова взлетела и поднялась выше, подхваченная теплой струей. Али посмотрела в широко раскрытые глаза Грегорио.
Нельзя сказать, чтобы в субтерре исчезла жизнь. Вовсе нет. За исключением некоторых паразитов, питавшихся человеческой кровью, внезапное исчезновение людей и человекоподобных существ осталось практически незамеченным подземным миром. Мох и водные растения, мыши и угри — все жили и развивались.
Бабочка никак не подходила этому миру.
— Монарх? — удивился Грегорио. — Откуда она взялась? Нужно выяснить.
Али никогда не приходило в голову, что бабочка может быть смертельно опасным искушением.
— Чешуекрылая! — крикнул он, не оглядываясь.
Ветер в туннеле усилился.
— Мотыльки — понятно. Они ночные насекомые, — продолжал Грегорио. — Но бабочки? Это дети солнца. А монархи путешествуют стайками. Возможно, она потерялась. И все-таки, залететь так далеко? На восемь миль ниже уровня моря? Нет, тут наверняка есть и другие. Как такое возможно?
— Не знаю, Грегорио.
— Здесь где-то должен быть инкубатор.
Мысли все больше путались. Голоса становились громче. Скоро ей придется признаться Грегорио в своей болезни. Но сначала себе самой. Осталось еще немало аргументов, позволявших отсрочить окончательный вердикт. Если галлюцинации вызывают потерю аппетита, почему так хочется есть? Если безумие заразно, почему не заболел Грегорио? В конце концов, это он ел обитателей озера. Или он, подобно ей, скрывает свое безумие? А может, Грегорио признавался, а она забыла?