— И у любви есть границы, — объявил Грегорио.
— Прошу прощения? — Вчера вечером он заявлял прямо противоположное.
Остальные члены экспедиции называли его Грегом. Али же с самого начала отдала предпочтение полному имени. Оно звучало круглее и богаче. И создавало эффект присутствия — даже когда Грегорио не было в комнате. Кроме того, это его настоящее имя. Он, в свою очередь, называл ее Александрой. Алек-сандра. И Грегорр-ио. Али не сразу поняла, что их дружбу замечают или даже что это дружба. Но каждый, кто слышал мелодичное сплетение звуков, понимал: за ним что-то кроется.
— Я хотел сказать, что мы для них были просто животными, — пояснил он.
— Согласна. — Али кивнула. — Тем не менее жертвоприношение детей не в их правилах. Захват людей для хейдлов означал тренировку охотничьих навыков, экспедиции на поверхность и поддержание численности рабов. Основу их империи составлял рабский труд. Мы обнаружили своды законов, касающиеся обращения с рабами. Убийство раба считалось серьезным проступком. Как же тогда объяснить нашу находку? Сорок три ребенка одним махом — с перерезанным горлом, брошенные без погребения. И все девочки, которые могли бы им родить сотни детей.
Девочки, подумала она. Как ее Мэгги.
— Это зло, — очень тихо произнес Грегорио.
Он знал о Мэгги. И позволил Али выплеснуть свой гнев.
«Дыши», — приказала она себе. Наверное, этим утром ей нечего делать среди костей. Но день за днем давно погибшие дети уводили Мэгги из лагеря. Словно нуждались в матери. А ей нужна дочь. Все просто.
— Зла нет, — сказала Али. — Сатана мертв. Я видела, как его убили. Он был просто человеком в маске.
До известной степени тот инцидент закрыл последнюю страницу книги цивилизации хейдлов. Один человек, иезуит по имени Томас, уговорил ее принять участие в первой экспедиции под дном Тихого океана. Ей поручили выследить исторического Сатану. Священная миссия — так ей тогда казалось. Преисподнюю недавно открыли, Али была монахиней, а этот человек — священником. И только потом, после того как ее захватили хейдлы, Томас объявил себя тем бессмертным существом, на поиски которого сам ее отправил. Она попалась, клюнула на его смертельно опасную шараду — и стала свидетелем того, как его застрелили.
— Значит, он не был Сатаной. — Грегорио оглянулся на туман, словно его богохульство мог услышать басахаун, древний призрак его родины. — Потому что зло не исчезло из мира.
В такие минуты Грегорио казался Али очень юным.
— Зло не нуждается в имени, — ответила она.
— Нуждается, — настаивал Грегорио. — Мы не можем без дьявола. — Он коснулся сердца. — Вот здесь без него наполовину пусто.