Имперский маг (Ветловская) - страница 56

В конце осени Штернберг получил повышение и защитил диссертацию — защита проходила при закрытых дверях, на ней присутствовали рейхсфюрер и весь цвет эсэсовской профессуры (в основном высшие руководители «Аненэрбе» и представители оккультного отдела). Штернбергу была присвоена учёная степень доктора философии (с неафишируемым, но крайне важным дополнением «и тайных наук»), А буквально на следующий день новоиспечённый доктор получил странное задание, не очень-то соответствовавшее профилю его научной деятельности.

(…) Предыстория неожиданного назначения была такова. В начале сентября сорок третьего года гестаповским отделом IV Н, возглавляемым Зельманом, была создана специальная комиссия по расследованию серии загадочных смертей среди персонала женского концлагеря Равенсбрюк. За три месяца расследование не продвинулось ни на шаг, а пугающие происшествия продолжались. Этим делом заинтересовался сам Гиммлер и постановил удовлетворить запрос гестаповцев о привлечении к расследованию кого-нибудь из самых лучших экстрасенсов «Аненэрбе». Выбор шефа СС пал на меня.

Роль концлагерного детектива меня несколько смутила: систему концентрационных лагерей я теоретически осуждал, хотя, за неимением повода, никогда прежде особо не задумывался над её существованием. Я решил, что буду заниматься нисколько не интересным мне новым делом в незначительных перерывах между работой с Зеркалами. Но тогда я не знал, на какой большой срок мне придётся оставить научные разработки.

За автомобильным окном стремительно пролетал крупный тяжёлый снег, пятная косыми свинцово-белёсыми мазками холст сумрачно-серого леса. Штернберг отрешённо глядел в окно и перебирал в уме детали сложившейся комбинации. Его самолюбие было сильно уязвлено тем, что он не сумел вовремя опознать вероятность хитроумно подготовленной ловушки; его здорово раздражало то, что кто-то посмел возомнить, будто знает его слабые места, на которых якобы можно удачно сыграть; и ещё сильнее он досадовал на то, что вообще ни о чём таком не подозревал, покуда Зельман не лишил его благодушного неведения.

С некоторых пор у них с Зельманом сложилась традиция — по пятницам вести неспешные вечерние беседы под скромное распитие чего-нибудь благородно-алкогольного (происхождением преимущественно из оккупированной Франции). Тогда-то Зельман и рассказал о том, что самое безнадёжное за последний год расследование его отдела, кажется, наконец-то сдвинулось с мёртвой точки: Гиммлер лично дал добро на применение тяжёлой артиллерии — ради этого злосчастного дела кацетников специально откомандирован один из лучших магов «Аненэрбе», порекомендованный, говорят, самим Мёльдерсом. Штернберг, слушавший генерала с таинственной улыбкой, при последних словах фыркнул в свой бокал с вином и, беззаботно смеясь, заметил, что мага порекомендовал уж никак не Мёльдерс поскольку этот хвалёный маг — он, Штернберг, а его Мёльдерс попросту терпеть не может. Так что теперь, добавил он, они с Зельманом в очередной раз оказались в одной упряжке — и быстро прикончат это дурацкое дело придушенных заключёнными надзирателей да свалившихся по-пьяни с вышки охранников.