Лучше оставить жене ее иллюзии. Ей вряд ли захочется услышать такое. Да и кому захочется?
И все же он не мог отделаться от ощущения, что огненные письмена уже горят на стене. Она оставит его. Это только вопрос времени. Слишком близко подобралась она к истине. Как в случае с Судханой. От Джорджианы Найт не укроешь ни одну тайну.
Она все обнаружит, и тогда единственный способ удержать ее — запереть в комнате. Поступить подобно грязному животному, каковым он на самом деле является. Только Йен не вынесет, если она будет несчастна. Он снова открыл глаза, и клокочущие воды реки Гриффит быстро его заворожили. Они бесконечно текли вдаль, унося сломанные ветви и сучья, затягивая под воду листья. Пена и пузыри, миниатюрные водовороты, смертоносные камни. Один, острый и зазубренный, удивительно напоминал шрам на плече Йена.
«— Кэтрин!!! — Его вопль пронесся по ущелью.
— Отпусти узду, животное! Я ухожу от тебя! Ненавижу, монстр ты этакий! Зверь! Ненавижу!
— Можешь ненавидеть меня сколько хочешь, но я не позволю тебе покинуть нашего новорожденного сына!
— Да неужели?! Попробуй меня остановить!»
Йен снова закрыл глаза, пытаясь отсечь мучительные воспоминания. Прошлое осталось позади, а впереди ждет будущее с Джорджианой. Господи, не дай рассказать ей…
Впервые в жизни он подошел так близко к истинной любви, и если расскажет Джорджи, что произошло той ночью, она попросту сбежит от него, и он никогда ее не вернет.
Если быть честным… он просто не знает, сколько еще сможет выносить это.
Но ведь дала же ему Джорджиана второй шанс после насилия, совершенного в Грин-парке! Невозможно пустить все под откос.
Йен не хотел, чтобы она знала. Не хотел признаваться в этом даже себе.
Нет, он сохранит свою ужасную тайну. На это у него хватит сил. Ведь хранить тайны, скрывать свои чувства — это самые сильные его стороны. Не так ли?
Она любила своего человечного, сдержанного дипломата, своего благородного миротворца, своего рассудительно го, благоразумного мужа.
Иисусе, какой же он притворщик!
Разве может их любовь выжить, когда жуткая тайна в его душе разверзла пропасть между ними?
И все же он был уверен, что, если скажет правду, она уйдет.
Он сознавал, что в каком-то смысле поступает с ней точно так, как Кэтрин когда-то поступила с ним. Это она шла к алтарю, притворяясь другой.
Он еще не знает как, но обязательно загонит тайну обратно в клетку и будет продолжать лицемерить, являя миру благопристойного Прескотта, как делал с той невыносимой ночи.
Но в самой темной глубине души, такой же холодной, как черные речные камни, Йен понимал, что ни о чем не жалеет. Да, он лгал Джорджиане, а заодно и всему миру, и теперь вынужден жить с этой ложью. Но пусть ему очень больно, онс радостью сделает это.