, не говоря еще о некоей весталке, имя которой до нас не дошло
>{408}; в I в. н. э. Каленова Сульпиция; во II в. Юлия Бальбилла
>{409} и Теренция
>{410}. Масштаб их деятельности неодинаков; об одних мы только знаем, что они писали, от других кое-что осталось. Так или иначе, никто из них литературой не зарабатывал.
Чтобы понять, в чем дело, надо объяснить, как распространялись в Риме литературные произведения. Автор никогда не работал в одиночку, но всегда входил в какой-нибудь литературный кружок или компанию. Вначале он показывал свой труд близкому другу, который становился его первым критиком, потом читал всему кружку, если оставался им доволен — распространял шире. Тогда произведение начинало переписываться другими лицами, ходить по рукам, иногда хранилось в библиотеке, но все же не публиковалось в современном смысле слова. По-видимому, женщины не могли попасть в такие кружки, и, наверное, не случайно, что единственная женщина, про которую мы можем говорить о творчестве, — элегическая поэтесса Сульпиция. Дело в том, что эта молодая незамужняя знатная женщина была племянницей Марка Валерия Мессалы Корвина, который сам любил поэзию и был покровителем поэтического кружка. Поэтому она тоже могла воспользоваться этим способом распространения своих стихов, и, конечно, именно это, а не их эротическая откровенность, позволило Сульпиции остаться в памяти потомства. Ведь она дерзнула нарушить молчание, составлявшее часть женского долга «стыдливости», гласно объявила, что репутация добропорядочной девушки из хорошей семьи не интересует ее, говорила громко и внятно — все это могло только раздражать.
Терпимо относились в те времена только к высокопоставленным дамам, которые лишь отчасти вышли за рамки своей социальной роли: они писали, не отказываясь от правил, позволявших сохранить хорошую репутацию. Даже другая Сульпиция — Каленова, — хотя и писала о любви, но только супружеской! От всех этих необычайных женщин до нас дошли почти исключительно имена.
Агриппина Младшая, мать Нерона, — единственная женщина, о которой известно, что она написала и опубликовала мемуары (commentarii) о самой себе и о своей семье, идя по стопам Августа, Тиберия и Клавдия. Этот литературный жанр обычно использовали мужчины, делавшие политическую карьеру и желавшие продвинуться дальше: они якобы день за днем вели записи о своих делах. Нет никаких причин думать, как полагают иные, что записки Агриппины были скандальной хроникой жизни двора и императорской фамилии, видеть в них источник всех скабрезных анекдотов в последующих историях: вероятно, Агриппина желала поднять себе цену, показав свою роль по отношению к Нерону и в управлении государством. Во всяком случае, Тацит и Плиний Старший читали этот текст.