Графиня приблизилась к ним с неуверенной улыбкой. Она заново попудрилась, и до известной степени ей удалось замаскировать красный след пощечины.
— Вы, леди, примете участие в танцах немного позже?
— О да, — захлебнулась от восторга Сьюзен и сжала руки. — Я так люблю танцевать!
— Боюсь, что мне предстоит подпирать стены, — сказала Эванджелина. Менее чем через неделю после похорон матери о танцах не могло быть и речи.
— Не важно, — сказала леди Хедерингтон с облегчением. — Нас неполная дюжина, а точнее, одиннадцать, но десять человек вполне подходят для такого развлечения.
— Прошу меня извинить, — пробормотала Эванджелина, приняв отсутствующее выражение лица, которое, как она надеялась, они могли интерпретировать как «не принимайте меня во внимание — я иду на поиски ночного горшка».
— Разумеется.
Эванджелина, привыкшая к тому, что на нее не обращают внимания, поспешила выйти.
Двое слуг поторопились открыть для нее дверь, будто она была особой королевской крови, а не сбежавшей из дома сиротой. Дома она бы не имела ничего против такого внимания со стороны слуг, хотя и предпочитала уединение, но свет был слишком опасным местом, чтобы открыто демонстрировать ему свой дар.
Выйдя в холл, Эванджелина обернулась поблагодарить слуг, потому что подобная любезность вряд ли причиталась такой особе, как она. И, поскольку голова ее была повернута к двери, а ноги несли в противоположном направлении, она не видела, куда ступает.
И всего в двух шагах от двери Эванджелина нос к носу столкнулась с Гэвином Лайонкрофтом.
— Давненько женщина не бросалась в мои объятия, — пророкотал низкий глубокий голос.
Лицо Эванджелины оказалось прижатым к его груди, и потому каждое произносимое им слово впечатывалось в нее и рокотало в ее ушах, посылая странные ощущения по всему ее телу. Жар его дыхания щекотал ее кожу и заставлял шевелиться волосы на темени. Она впитывала его дыхание, и легкие ее наполнялись воздухом, полным пьянящего аромата дорогого портвейна и какого-то особенного мужского запаха. На мгновение глаза ее закрылись, чтобы позволить чувствам впитать это сочетание ароматов и близость мужчины.
И тут Эванджелина осознала рядом с кем находится.
Она отшатнулась, но его теплые сильные руки все еще крепко обвивали ее, будто оберегая от падения. Но поскольку падение ей больше не грозило, он должен был бы ее отпустить.
Но он не отпускал.
— Что вы делаете? — спросила она, и голос ее звучал глухо и едва слышно, потому что она прижималась к его твердой груди и лицо ее тонуло в его мягком галстуке.
— Обнимаю вас, — ответил он насмешливо, как будто нелепость и смехотворность ситуации были очевидны. — А что делаете здесь, вы?