13 октября 1813 года
Карету тряхнуло, и Эванджелина Пембертон подняла глаза на двух хмурых женщин, сидевших напротив.
Леди Стентон презрительно взирала на нее с таким же ледяным выражением лица, с каким встретила Эванджелину, когда та прошлым вечером появилась у ее двери.
Эванджелина перевела взгляд на дочь леди Стентон, Сьюзен, на бледном лице которой теперь не было непринужденной улыбки, какой она одаривала ее прежде.
Эванджелина расправила плед на коленях и попыталась не обращать внимания на свое искаженное отражение в окне кареты. Одолженное у Сьюзен платье теперь было безнадежно помято. Упрямые волосы не желали подчиняться заколкам и влажными волнистыми прядями льнули к шее и щекам.
— Еще раз благодарю вас за приглашение, — сказала Эванджелина в надежде создать видимость более приятной атмосферы в холодной карете. — Это моя первая поездка в Лондон.
Леди Стентон повернула свой длинный нос к другому окну кареты, возможно, предпочитая созерцание удлиняющихся вечерних теней праздной болтовне. Ее тонкие пальцы придерживали изящно расписанный веер возле надушенной шеи — аромат заполнял карету прилипчивым запахом роз, оставленных увядать в комнате и забытых без воды.
— Как долго я проспала? — Сьюзен поправила очки тыльной стороной руки, затянутой в перчатку. — Кажется, несколько часов?
— Часов? — повторила Эванджелина, смущенно уставившись в окно. Побег из дома в Чилтерн-Хилле в Лондон, конечно, отнял много времени, но как могло случиться, что поездка из дома леди Стентон на скромный прием заняла несколько часов?
— Где мы?
Сьюзен бросила взгляд на мать, все еще упорно и пристально вглядывавшуюся в садящееся солнце, исчезающее за поредевшими кронами деревьев, похожими на руки скелетов, протягивающих свои узловатые ветви к тяжелому, чреватому непогодой осеннему небу. Возможно, леди Стентон была обеспокоена приближающейся бурей, способной замедлить их путешествие.
— В Брейнтри, — ответила наконец Сьюзен шепотом, будто не была уверена, что стоит произносить это название вслух. — Мы почти на месте.
Вид из пыльно-дымчатого окна стал еще менее четким, оттого что солнце садилось, окрашивая окружавший их густой лес в постоянно меняющиеся цвета от розового до пурпурного и, наконец, серого, пока единственным освещением, проникающим в карету снаружи, не остались лучи фонарей самого экипажа.
Путешествие, растянувшееся на целый день, несомненно, было предпочтительнее ада, ожидавшего Эванджелину дома. Если бы только ее отчим дал ей возможность хоть как-то жить, пусть даже в аду. В эту минуту он, вероятно, избивал хлыстом слуг за то, что позволили ей сбежать из чулана, или же уже пустился в погоню, пытаясь найти ее и вернуть обратно.
