Уголки его рта приподнялись в улыбке, полной отвращения к самому себе.
— Как бы мне ни хотелось верить в обратное, я понимаю, что на меня вы наткнулись случайно. Нынче утром за завтраком убийца солгал о своем местонахождении. Вы мадам, солгали о вашем местонахождении.
— Все лгали!
Она бросила тревожный взгляд на приоткрытую дверь в коридор, гадая о том, слышит ли их приглушенный разговор покинувшая гостиную троица.
— Но все готовы признать, что Хедерингтон умер от удушья. Только вы сказали, как его задушили. Откуда вы могли это узнать, если не сделали этого сами?
— Я… я…
В жизни ее обвиняли во многом, но не в убийстве.
Какая наглость! Она бы ни за что в жизни не приблизилась к телу лорда Хедерингтона, если бы не жажда справедливости.
— Возможно, вы только стояли в стороне и наблюдали, — продолжал он, произнося слова тихо и безжалостно. — Возможно, вы давно это спланировали. Перед обедом я видел, как вы разговаривали с неизвестной мне горничной. Позже узнал, что она на службе у Хедерингтонов. Ее избили. А закончилось все смертью ее хозяина.
— С какой стати мне было науськивать на него горничную? В этом нет смысла.
— Я понятия не имею о ваших мотивах, мисс Пембертон. Со мной Господь не говорит.
Он помолчал.
— Вы согласны, что горничная могла задушить его подушкой?
— Любая горничная или любой слуга могли это сделать, — призналась она, — но не по моему распоряжению.
— Если любой мог это сделать, вы, должно быть, согласитесь, что десятки людей, а не только я один, могут оказаться под подозрением.
Он удовлетворенно улыбнулся ей. Похоже, ему и в голову не приходило считать ее виновной в столь ужасном преступлении.
— Вполне логично, — пробормотала она.
Его ресницы опустились.
— Вы верите, что я невиновен?
— Нет, — ответила она. — Но у меня нет недоверия к вам.
— Уже лучше.
Его лицо осветилось удивленной улыбкой, как если бы Эванджелина одарила его сокровищами пиратов, а не с трудом вырванным у нее признанием, что она допускает его невиновность. И он апеллировал к ней не как к «ведьме», обладающей способностью вызывать в своем сознании видения, но как к женщине с логическим складом ума. Когда же такое с ней было? Кажется, никогда.
— Как вы думаете, кто его убил? — спросила она.
Вместо ответа он прильнул к ее губам нежным поцелуем. Он дотронулся пальцами до ее непокорных локонов, разгладил их, отвел от лица и заправил за уши. Его ладони обхватили ее пылающие щеки, погладили обнаженную шею.
— Мне было бы невыносимо обвинить кого-нибудь несправедливо, — признался он, и голос его был тихим. — Я надеялся, что ваша объективность позволит пролить на это дело хоть какой-нибудь свет. У вас есть какие-нибудь предположения? Например, насчет нового лорда?