— Вы о чем-то хотели спросить меня конкретно?
— Нет, мистер Тэйни.
— Может быть, вас интересует мое мнение о состоянии молодой леди?
— Да, конечно. Меня интересует все, что может способствовать ее выздоровлению.
Он аккуратно положил на место ручку, которой писал за минуту до этого, так же аккуратно закрыл чернильницу металлической крышкой, сложил руки на столе перед собой и посмотрел на меня. Откашлялся. Да, забыла сказать, что когда я вошла, он так и не встал с места.
— Так вот, я считаю, что ее давно надо отправить в клинику, в закрытую клинику, как неизлечимую и опасную больную.
— Да вы просто злодей! — вскричала я.
— У меня есть причины так говорить. Если хотите знать, эта сумасшедшая однажды уже пыталась убить меня.
Я медленно опустилась в кресло. В первую минуту я готова была вслух назвать его лжецом, но потом вспомнила, что, вполне возможно, она пыталась убить и меня этой ночью. Тем не менее, немного оправившись от первого шока, я попыталась найти аргументы в пользу Евы.
— Знаете ли, сэр, в это трудно поверить. Ведь она не способна даже ходить самостоятельно.
— Да, ей удалось всех в этом убедить. Но она вполне может передвигаться самостоятельно, если хочет. И быстро, как кошка. Несколько недель назад, вечером, я собирался уезжать в город. Когда я шел к воротам, где оставил экипаж, она появилась откуда-то из темноты с тяжелой дубинкой и стала колотить меня ею по плечам и по голове.
— Господи, что вы такое говорите?! Как это могло быть?!
— Ничего не знаю. Знаю только, что это точно была она. Я узнал ее, несмотря на плащ, в который она была закутана, несмотря на то, что не мог видеть ее лица.
— Так вы, значит, не видели ее лица?
— Нет, но, говорю вам, это ничего не значит. Я узнал ее: тот же рост, та же комплекция, тот же дурацкий дикий смех, который появился у нее незадолго до этого. Ошибки быть не могло.
— А вы кому-нибудь об этом рассказывали?
— Никому, да и кто бы мне поверил? И, кроме того, я рисковал потерять работу. Мистер ван Дорн не такой человек, который потерпит, чтобы о его дочери рассказывали подобные истории, особенно если их невозможно доказать.
— В таком случае странно, что вы сочли возможным рассказать это мне.
— Ничего странного. Вы здесь такая же служащая. Может быть, я спасу вам жизнь этим предупреждением. Повторяю еще раз: Ева — опасная маньячка. Она обязательно кого-нибудь убьет, а может быть, и себя тоже.
— Все-таки странно, почему вы мне все это рассказали?
— Да потому что вы здесь долго не задержитесь. А если и вздумаете рассказать кому-то еще, учтите: я буду все отрицать.