Однажды, когда Дороти вернулась в свою гардеробную после репетиции, она нашла на туалетном столике записку: «Прокляните «Никто», или вы сами будете прокляты».
Она сразу же отнесла ее Шеридану, который только пожал плечами.
— Вы не единственная, кто получил такое письмо. Мы все получили.
— И что же вы намерены делать?
— Играть. Мы уже репетируем. Мы не можем обращать внимание на сумасшедших.
— Да, но сумасшедшие могут провалить спектакль.
Он положил ей руку на плечо.
— Зал будет забит.
Однако Дороти было тревожно. Она очень чутко реагировала на публику, и доброжелательное отношение ее успокаивало. Так было всегда. У нее не было уверенности Сары Сиддонс, для которой ничто не имело значения, кроме собственного величия. Дороти нужна была дружелюбная публика, публика, которая хотела ее видеть.
— Я не уверена в этом, — ответила она.
С того момента она полностью погрузилась в работу. Она жила в Лондоне и не ездила в Питерсгем-лодж. Герцог писал ей. Он ждал ее, и в письмах чувствовался мягкий упрек. Она писала ему, что очень занята спектаклем и боится превратиться в несдержанную, раздражительную особу «не-тронь-меня», которую невозможно любить, и поэтому предпочитает пожить одна. Она уверена, что и он, и няньки прекрасно ухаживают за детьми.
Она навестила Эстер, чтобы поговорить с ней о разных делах. Эстер считала, что ей следует отказаться от участия в «Никто» под любым предлогом.
— В конце концов, ты можешь сослаться на болезнь,— сказала она.
— Я могу. Но я все время думаю об этой женщине. Я понимаю, что эта пьеса значит для нее. Она хочет, чтобы ее поставили. Она мечтает быть в некотором роде первооткрывателем, это как бы искупление за прошлое.
Эстер не скрывала своего удивления.
— Принц Уэльский не испытывает ни малейшей потребности в искуплении, хотя он один из тех, кто ее предал.
— Она грозилась опубликовать его письма. И этим добилась материального обеспечения. Может быть, она испытывает неловкость из-за этого. Мне ее жаль. Похоже, что она и в жизни играла. Она, наверное, много страдала, может быть, поэтому она так и поступила... не нарочно.
— Некоторые люди не могут перестать играть.
— Я все время о ней думаю. Эстер внимательно посмотрела на сестру.
— У тебя все хорошо с герцогом?
— Конечно.
Эстер замолчала, но Дороти прекрасно знала, о чем она думает. Как долго еще она пробудет с Уильямом? Уже сейчас их связь длится дольше, чем связь Утраты с принцем Уэльским. И отношения совсем другие. Нежные, почти уважительные. У них уже два сына, и герцог обожает их. Они словно созданы для этого: она — для материнства, он — для отцовства. «У нас все по-другому, совсем по-другому», — думала Дороти. И она сказала решительно: