— Оплошностью? — удивился я. — Хорошая такая оплошность, которая привела к Смуте.
— Неправильным расчетом, ошибкой, — пожал плечами Матвей. — Как хочешь — так это и называй. По большому счету — это не вина Якова. Есть же поговорка, что хотел как лучше, а получилось как всегда. Вина за Смуту лежит не на нем, а на одном придурке с чистой душой, который стал святым и смог обойти одно условие Создателя.
Твою! Вот только этого мне не хватает для полного счастья.
— Кстати, — начал я, — а что ты можешь сказать про таких людей?
— Да ничего особенного, — улыбнулся Матвей. — Слишком редко они рождаются, чтобы можно было с уверенностью говорить обо всех их способностях. Но одно можно сказать точно. Сила их не очень велика, но неизмерима. Ауна, например, не являясь магиней Жизни, но могла исцелять сотни разумных. Говорят, что в подобно существо вселяется при рождении частичка Творца, которая усиливает различные способности.
Молчание. Понятно, как Алиана делала розовый туман. Что до остального — вот это мы приехали. Великолепно! Больше ничего и не нужно.
— Если я правильно тебя понимаю, то Создатель т…
— Ничего не говори, — оборвал меня Матвей. — Ничего, никому и никогда. Ты меня понял?
— Понял, Матвей, — ответил я.
— Так что пусть Торин Второй носит корону и ничего не опасается, — продолжил Матвей. — И ты ничего не бойся с этой стороны. Опасайся других, а не старой легенды.
— А помочь эта старая и забытая сказка при случае может? — спросил я.
— Нет, как я уже однажды тебе говорил, рассчитывай только на себя. Кстати, — улыбнулся Матвей, — а когда ты с Орхетом планируешь спуститься в погань?
— Завтра вечером, — вздохнул я.
Деревня. Весь город — одна сплошная деревня.
— Тогда ложись спать, проводник, — хмыкнул Матвей.
Дождавшись окончания утренней службы, я вошел в храм Создателя. Знакомая картина маслом «отец Анер вставляет пистон своему подчиненному». Кстати, тот неплохой парень, пьет и почти не пьянеет. Один раз лично меня на своих плечах в корчму тащил, когда мы поминали волчиц. Надо помочь Свею.
— Отец Анер, я…
— Не мешай мне, — рявкнул епископ. — Иди в сад, я позже к тебе присоединюсь.
Уж послали, так послали. Я прошел насквозь храм и очутился в маленьком и ухоженном лесу. Давно я здесь не был, очень давно. Пройдя мимо громадных деревьев, я очутился около стены, которая замыкала сад. В Белгоре нет кладбища в привычном понимании этого слова. Есть стена, где выбиты имена умерших разумных, которые достойны погребения. Тут невозможно найти инициалы наринских ублюдков, с которыми я сцепился на второй день своего пребывания в городе. А вот другие — легко. Я стоял перед стеной, и мои глаза видели четыре имени. Мори, Иса, Лира и… Девчонки, простите, что так долго вас не навещал. Я оперся рукой на выбитые в камне имена.